Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

— От машины ни на шаг, — обернувшись через плечо, ровным голосом скомандовал Быков, и Даша все так же молча, не возразив даже взглядом, уселась на подножку кабины, положив на колени автомат и с видом примерной ученицы сложив поверх него ладошки.

Сначала они шли по дороге, а когда приблизились к гребню возвышенности, стали понемногу забирать вправо, наискосок карабкаясь по склону, который с этой стороны казался более пологим и был на десяток метров выше, чем его сосед на противоположной стороне дороги. Камни с негромким стуком выворачивались из-под ног, и даже сквозь толстые подошвы чувствовалось, какие они горячие. Все здесь было горячее — горячее раз и навсегда, от сотворения мира и до скончания веков. Сверху палило, напоминая о близости пустыни, беспощадное солнце, под ногами, кривляясь, перепрыгивали с камня на камень короткие уродливые тени. Хотелось пить, но воду следовало экономить, да и толку от питья на такой жаре не предвиделось никакого — только еще больше вспотеешь, вот и все удовольствие.

Чем выше они поднимались, тем осторожнее двигались. Заметив, что Быков пригибается, как под обстрелом, Юрий поймал себя на том же и подавил желание обернуться, чтобы помахать рукой Даше. Со стороны, да еще и издалека, они с Ти-Рексом, должно быть, здорово смахивали на парочку великовозрастных балбесов, которым вздумалось поиграть в индейцев. Мысль была никчемная, отвлекающая, и Юрий прогнал ее на все четыре стороны вместе с неуместным сравнением.

Взобравшись на макушку холма, они разом, не сговариваясь, опустились на корточки. Юрий посмотрел в бинокль; Роман Данилович, время от времени вдруг вспоминавший, кто тут старший по званию, нетерпеливо отобрал бинокль, насладился открывающимся сверху пейзажем и вернул бинокль Юрию.

— Приехали, что ли? — вполголоса, хотя здесь их никто не мог подслушать, спросил он.

— Похоже на то, — согласился Якушев.

Они действительно приехали. Внизу, видный как на ладони, дремал разморенный жарой поселок — пара десятков сколоченных из чего попало, одинаково жалких хибар, какое-то административное здание с белеными стенами, но под черной от старости тростниковой крышей, заброшенная водокачка с ржавым прохудившимся баком на покосившейся решетчатой башенке… Над упомянутым зданием болтался на кривом флагштоке уже успевший выгореть и поблекнуть пестрый флаг Верхней Бурунды; здесь же, на пыльной площади, калились на солнце машины — армейский джип, пожилой белый микроавтобус и старый японский пикап с установленным в кузове счетверенным крупнокалиберным пулеметом. На въезде в поселок виднелась выгоревшая добела брезентовая палатка, подле которой слонялись, изнывая от безделья, вооруженные люди в камуфляже. Их было трое; правда, слонялись только два — третий спал в тени, надвинув на лицо кепи, чтобы не донимали мухи. Как ни всматривался Юрий, других охраняемых объектов на территории поселка он не заметил, из чего следовало, что пленных русских специалистов содержат где-то в другом месте.

— Ну что, Данилыч, — сказал он, опустив бинокль, — действуем по плану?

— Это ерунда на постном масле, а не план, — насупился Ти-Рекс.

— Ну, тогда айда на штурм, — предложил Юрий. — Половину перебьем, а второй устроим допрос. И они, понятное дело, сразу все выложат как на духу.

— Мне б хотя бы взвод моих ребят, я бы так и поступил, — проворчал Роман Данилович.

— Ну, со взводом-то и я бы управился, — сказал Юрий и напоследок еще раз осмотрел поселок в бинокль. Заметив над хибарой с флагом переброшенную с дерева на дерево растяжку антенны, он указал на нее Быкову: — Видишь? Связь у них есть. И если заложников держат в каком-то другом месте, устраивать пальбу нам не с руки: чего доброго, труханут и перебьют всех, чтоб концы в воду.

— Да делай как знаешь, — буркнул Роман Данилович, сердито отстраняя протянутый Якушевым бинокль. — Тебе виднее, ты ж у нас теперь из этих, из суперменов, которые в одиночку мир спасают. Только не нравится мне это, не умею я так.

— Не можешь — научим, не хочешь — заставим, — вспомнил молодость Юрий и, не сдержавшись, весело хрюкнул.

Роман Данилович засопел.

— Вот же черт злопамятный, языкатый, — ворчал он, спускаясь по склону. — Угораздило меня с тобой, сопляком, связаться, сидел бы сейчас в рязанском СИЗО, груши околачивал…

Глядя себе под ноги, чтобы не оступиться на камнях, Юрий подумал, что Данилыч во многом прав: как ни крути, а сидеть на нарах в качестве подследственного по делу об оскорблении действием генерала ФСБ Копытина сейчас было бы не в пример спокойнее.

Юрий не сразу понял, в чем причина повышенного интереса, проявляемого к его рюкзаку местными насекомыми, в основном мухами. Потом он заметил на плотной ткани влажное пятно, увидел дырки от пуль и вспомнил наконец, что рюкзаку, в отличие от него самого, основательно досталось в перестрелке: в него попали как минимум дважды. Видимо, одна из пуль угодила в банку с тушенкой; жир расплавился на здешней адской жаре, мясной сок вытек, пропитав все, что возможно, и его запах, который явственно ощущался в радиусе метра, привлек крылатых представителей местной фауны. Эти представители отличались повышенной назойливостью, и их далеко не сразу удалось разогнать.

Откинув клапан рюкзака, развязав тесемку и раздернув горловину, Якушев убедился в правильности своих предположений: одна из трех оставшихся в его рюкзаке банок была прострелена почти точно посередине. Он отдал банку Ти-Рексу, предложив вскрыть ее и употребить содержимое, пока оно не протухло.

— Правильно, — одобрительно прогудел Роман Данилович, откровенно обрадованный не столько перспективой заморить червячка, сколько представившейся возможностью хоть чуточку оттянуть неизбежное, — основа любого мероприятия — сытый желудок.

Продолжив свои раскопки, Юрий убедился, что вторично убитая наповал меткой пулей «верхнего бурундука» свинья — это еще полбеды. Дальше было хуже; вторая половина несчастья обнаружилась, когда, вытряхнув на землю пропитавшуюся пахучим мясным соком рубашку, он выудил из рюкзака густо перепачканный все той же вездесущей субстанцией, вдребезги разбитый спутниковый телефон.

— Аппарат абонента отключен или находится вне зоны действия сети, — печально сообщил он, держа двумя пальцами злосчастный прибор.

Телефон выглядел так, словно побывал под колесами грузовика. Из разбитого корпуса свисали на разноцветных проводках обломки микросхем, батарея была расколота; вдобавок ко всему с него до сих пор капал растопленный, издающий острый аромат пряностей жир.

— Ну и леший с ним, — сказал Быков, деловито вскрывая простреленную банку. — Когда сделаем дело, придумаем, как сообщить об этом твоему генералу. А до тех пор ну о чем тебе с ним разговаривать? Чем он тебе поможет — добрым словом? Тоже мне, служба доверия…