Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

Участники застолья повернули головы на шорох откинутого полога, уверенные, что вернулся их товарищ, и на мгновение замерли, обнаружив вместо него стоящего у входа русоволосого гиганта с неожиданно черной, как вакса, и такой же, как вакса, лоснящейся физиономией. Забыв пожелать им приятного аппетита, Быков метнул нож, и едок, не донеся до рта ложку, вместе со стулом завалился на бок.

Оставшийся в живых караульный с испуганным криком швырнул в Романа Даниловича флягой. Вынимая из кожаной петли на поясе мачете, Ти-Рекс отбил флягу свободной рукой, и она отлетела в угол, щедро расплескивая на лету свое пахучее содержимое. Вскочив со складного стула, караульный потянулся за автоматом, который висел на вбитом в центральный опорный столб гвозде рядом с керосиновой лампой. Его пальцы успели коснуться обшарпанного, потемневшего деревянного приклада, но тут Быков метнул мачете. С глухим прерывистым шелестом рассекая воздух, бешено вращающийся тяжелый клинок пролетел через всю палатку и с неприятным треском вонзился караульному в грудь, проткнув беднягу насквозь. Африканец шумно рухнул на земляной пол, хрипя и царапая мертвеющими пальцами клапан висящей на поясе кобуры. Ти-Рекс уже был рядом; повернутый прикладом вниз автомат взлетел и резко опустился, хрип оборвался, и мертвая рука, соскользнув с кобуры, мирно улеглась на землю.

— Прости, браток, — вполголоса произнес Роман Данилович. — Со всеми претензиями — к господину президенту.

Оттащив трупы за палатку и на всякий случай выведя из строя рацию, он двинулся вперед, стараясь по возможности держаться в тени. Это было нелегко — чертова луна светила, как самый настоящий прожектор, словно здешнее начальство ей за это заплатило, а предметов, которые отбрасывали бы достойную упоминания тень, здесь, на ровном месте, было немного. Лицо зудело все сильнее, из чего следовало, что смесь отработанного моторного масла и грязи, которой Роман Данилович покрыл его для маскировки, — не лучший рецепт косметического крема и предлагать его в качестве грима для постановки «Отелло», пожалуй, не стоит даже провинциальным любительским театрам.

Когда он наконец добрался до крайней лачуги, стало немного легче: тени тут хватало, и перемещаться можно было почти свободно. Стремительными бесшумными бросками пересекая освещенные участки, Роман Данилович продвигался от укрытия к укрытию, держа путь в центр поселка, к беленому домику под полосатым, пестрым, как оперение местных птиц, верхнебурундийским флагом. В домике, судя по замеченной днем антенне, находилась довольно мощная портативная рация. Освободить заложников — это только полдела; их еще нужно вывезти за пределы опасной зоны, и делать это намного удобнее, когда преследователи хотя бы временно лишены возможности поднять гвалт на весь эфир.

Очутившись в тени стоящего у штаба старого микроавтобуса, он снова вынул из ножен нож. Воздух с сердитым змеиным шипением устремился вон из проколотой шины; за первой покрышкой последовала вторая, за второй третья. Сидя на корточках, Быков как раз примеривался к четвертому колесу, когда в плечо ему неожиданно ткнулось что-то холодное и мокрое. Вздрогнув, он обернулся так резко, что напугал подошедшую познакомиться тощую дворнягу. Пес отпрянул, присев на задние лапы, но тут же успокоился и, энергично виляя хвостом, вернулся к обнюхиванию одежды повстречавшегося на улице человека, явно рассчитывая получить что-нибудь съестное. Поднимать шум он, похоже, не собирался, то ли будучи от рождения миролюбивым балбесом, то ли за неимением имущества, которое стоило бы охранять. Быков дружески потрепал его по холке свободной рукой и немедленно об этом пожалел: пса повело резвиться, и на него пришлось грозно цыкнуть, чтобы он перестал скакать, толкаться передним лапами и клацать челюстями, делая вид, что хочет укусить.

Пока они возились, из-за угла штаба неторопливо вышел часовой. Он шел, положив ладони на висящий поперек груди автомат, непринужденно попыхивал сигаретой и время от времени протяжно зевал на всю деревню. Пес, виляя хвостом, подбежал к нему, получил пинка и, поджав хвост, скрылся в темноте. Дав часовому свернуть за угол, в тень, Ти-Рекс беззвучно отделился от кузова микроавтобуса и последовал за ним. Во мраке послышалась короткая возня, глухой шум опустившегося на землю тела, и вскоре Быков снова появился на освещенном луной пятачке перед беленым штабным домиком, на ходу вытирая о штанину лезвие ножа.

В штабе он пробыл ровно две минуты. За это время здешнее поголовье «бурундуков» сократилось еще на три особи, портативная радиостанция была выведена из строя, а Роман Данилович лишился ножа. Нож был трофейный, добытый вместе с грузовиком в бою с грабившими деревню мародерами. Он имел вороненое лезвие с зазубренной спинкой и удобную рукоятку; с виду это был добрый профессиональный клинок известной марки, а на деле оказался дешевой подделкой, часть которой навеки осталась в теле дремавшего на боевом посту радиста.

Покинув штаб через окно, Роман Данилович сверился с навигатором и свернул в короткую боковую улочку. Ориентироваться по показаниям прибора слежения было сложно: для спутника, с которого на навигатор транслировался сигнал радиомаяка, отделявшее Быкова от источника сигнала расстояние практически равнялось нулю, и ему пришлось некоторое время возиться с кнопками, прежде чем удалось изменить масштаб изображения и понять, в какую сторону двигаться.

Наконец стрелка, обозначавшая его местоположение, уткнулась в мерцающий красный кружок. К этому времени Ти-Рекс уже и без навигатора обнаружил цель — приземистое длинное строение под просевшей тростниковой крышей, у входа в которое дремал на шатком трехногом табурете вооруженный «бурундук». Шнурки на его высоких армейских ботинках были развязаны, чтобы дать отдых ногам; рядом с табуретом на земле тускло светился керосиновый фонарь, вокруг белела россыпь окурков. Романа Даниловича эта картина не удивила и не возмутила: ничего иного он и не ждал, потому что солдаты разбитой, превратившейся в шайку грабителей армии повсюду ведут себя одинаково.

Часовой умер, не успев проснуться. Ти-Рекс аккуратно оттащил его в тень и, поскольку не имел при себе фонарика, завладел осиротевшим фонарем. Несмотря на серьезность ситуации, его губы тронула легкая усмешка: фонарь оказался китайский, точь-в-точь такой, какой они с Дашей видели в хозяйственном отделе супермаркета примерно за месяц до возымевшей столь далеко идущие последствия драки на речном берегу. Правда, корпус того фонаря был оранжевого цвета, а этот — синего, но на этом различия кончались. Регулируя фитиль, Роман Данилович неожиданно для себя задался совершенно неуместным, несвоевременным вопросом: интересно, а в здешних больших городах уже есть чайна-тауны или их появление — дело не столь отдаленного будущего?