Александр Тамоников - Следы со свастикой

Люди расположились в узком пространстве между скалами и кустами, костер не разводили, сидели в полной готовности, доедали запасы. Радость встречи была бурной, хотя и не громкой. Ахнул оборванный Зацепин, кинулся обниматься с командиром, которого давно похоронил. Скалился Егор Коломиец, панибратски хлопал майора по плечу, раскланялся перед смущённой Ханной. Вились как мухи Марецкий с Филимоновым. Все они выглядели жалко, но сохранили амуницию и оружие. У Милоша Горана была перевязана голова, но больным он не казался, с радостным криком бросился к Ханне, она его о чем-то спрашивала, ощупала голову. Потом чех что-то заподозрил, мрачно уставился на майора, затем на женщину.

- Всё в порядке, товарищ майор, - сказал позеленевший Богуславский и бледно улыбнулся. - Жить буду какое-то время, рану промыли, продезинфицировали, привязали. Я уже начинаю привыкать к этой боли. Ерунда в общем, - он махнул здоровой рукой. - Станет совсем плохо – отрежем. Эко невидаль, война закончена, можно и на покой.

- Не похоронят нас фрицы, товарищ майор, - уверил командира Марецкий. - Если и ухитряться, то мы сквозь землю прорастём и снова на белый свет вылезем. Мы просто растерялись без вас, не успели разобраться куда идти.

Капустин скромно улыбался, держался в стороне, он как и все выглядел плачевно.

- Не сбежали ещё, Вадим Евгеньевич?

- Перестаньте, това… гражданин майор, мне некуда бежать, сами знаете. Да и желания нет. Хватит, отбегался.

- Нормально себя ведёт наш поднадзорный, товарищ майор, - сказал сияющий как бляха сержант Звягинцев. - Наблюдательный субъект, помог нам из пещер выбраться, а то мы до сих пор плутали бы там и аукались. Так глядишь, лет через сорок искупит свою вину, - заявил Коломиец. – Рассказывайте, товарищ майор, где немцы и что удалось выяснить?

К ночи стало холодать, в ямке горел костёр, люди грелись, сержант Звягинцев убыл на пост, потом его сменил Зимин. Влад выложил товарищам по оружию всё, что знал, поставил задачу на утро, поинтересовался мнением, оперативники молчали. Противник отнюдь не в ловушке, теоретически он способен спуститься к реке, но что дальше. Немцы могут двинуться вдоль берега, найти подходящее место для переправы или отправиться обратно к скалам, чтобы выбрать другую дорогу, но ночью они не пойдут, в этом отсутствует здравый смысл. Атаковать ночью вражеский стан тоже глупо, не факт, что удастся взять Шломберга, а потери будут и неизвестно ещё кто выйдет победителем. Враг по-прежнему силён, а группа Брагина обескровлена, погибли четыре красноармейца, но тянуть резину нельзя.

- Выбора нет, командир, - заключил рассудительный Коломиец. - На рассвете надо будет скрытно подкрасться к вражеской базе, выждать удобный момент, положить из автоматов как можно больше фрицев, а потом атаковать. Да, не исключены потери, но ничего иного мы сделать не сможем.

Рассредоточиться по спальным местам народ не успел - из леса донёсся крик, захрустели ветки, люди рассыпались, ждали. Ефрейтор Зимин пинками выгнал на поляну испуганного мужчину в штатском, этому субъекту было за сорок, редкие волосы торчали дыбом, под правым глазом цвел сиреневые фонарь - явно творчество советского ефрейтора. Мужчина был нешуточно напуган, не сопротивлялся. Зимин отпустил ему затрещину пленник вылетел на центр поляны, еле стоял на ногах и затравленно озирался. Он был без головного убора, но вполне узнаваем - тот самый субъект из компании Шломберга, мужчина в шляпе, который вечером держался от всех подальше и опасливо поглядывал на представительницу слабого пола.

- Вот полюбуйтесь какой фрукт, товарищ майор, - сказал Зимин.

- Скорее овощ, - поправил его Брагин.

- Ага, крался по лесу в направлении скал, спешил, озирался, даже не заметил как я ему дорогу заступил, испугался до посинения, хрюкал чего-то, дескать Гитлер капут, нихт шиссон, всё такое. Теперь это у них самая модная песня, больше никого, только этот, вроде от своих сбежал, но его не преследовали видимо не хватились ещё.

- Ты обыскал его, Зимин?

- Так точно, товарищ майор! Мордой в мох сунул и обыскал, имелся парабеллум, но он даже не пытался его достать, сигареты, спички, больше ничего, документов нет, что-то мычит, лопочет, хрен его поймёшь.

- Молодец Зимин! Возвращайся на пост, будь внимателен, может ещё кого поймаешь. Не думаю, что немцы броситься его искать сбежал и леший с ним. Они же не знают, что он попал к нам, но всё равно будь начеку. Звягинцев, ты спишь?

- Уснёшь тут с вами, товарищ майор.

- Вот и прекрасно, давай с Зиминым, да чтобы ничего не упустили, успеете выспаться, ночью ещё длинная.

- Есть!

Захрустели ветки, автоматчики удалились, пленник не решался присесть, угрюмо смотрел на людей, окруживших его.

- Садитесь, - Брагин показал рукой. Что нужно сделать немец не понял, колебался. - Не понимаете по-русски? - Брагин перешёл на немецкий язык, задал тот же вопрос.

Пленник энергично замотал всклокоченной головой:

- Да, я вообще не понимаю русского языка, для меня это тёмный лес. Очень хорошо, что вы знаете немецкий, - у него был сиплый, немного каркающий голос.

- Садитесь.

- Да, спасибо, - пленник грузно опустился в траву.

- Представьтесь, - Брагин был подчёркнуто вежлив, немецким языком он владел не в совершенстве, но остальные и этого не знали.

- Гауптман Карл Дельвинг. Я бежал из Праги вместе с бароном фон Шломбергом, но никогда не был в восторге от этой затеи. Я хотел сдаться советским войскам, но меня убедили направиться к вашим союзникам.

- Гауптман, гауптштурмфюрер, вы хотите сказать? - Брагин ехидно прищурился.

- Нет, - пленник замотал головой. - Я никогда не был членом СС, мне крайне неприятна эта организация, хотя по роду службы мне и приходилось с ней сталкиваться. Да, я числился в штате шестого управления и РСХА, имел свои обязанности по обеспечению разведывательной деятельности на восточном фронте, допуск к секретным сведениям, но никогда не симпатизировал СС, СД и НСДАП, прошу мне поверить. Я могу узнать с кем говорю?

Брагин назвал себя. Дельвинг, сделал уважительную мину насколько позволяли лицевые мышцы, разумеется этот тип мог врать, документов при нем не было, а на морде не написано служит ли он в СС, но вражеским агентом, специально засланным сюда, Дельвинг точно не был, это даже дико предположить. Пленника терзал страх, этот парень оказался словоохотливым, заикался, но говорил.

Шломберг предложил ему примкнуть к его группе, причём весьма настойчиво, знания Дельвинга имели определённую ценности. Никто не предполагал, что самолёт совершил жёсткую посадку, а советские органы бросаться в погоню. Год назад он был под подозрением в связи с памятными тяжом Клауса фон Штауффенберга, лично Дельвинг в этом деле не участвовал, вышел сухим из воды, но подозревали всех. Видимо настороженность сохранилась, он не пользовался всеобщим доверием.