Александр Тамоников - Тайна пленного генерала

Мотоциклетные пост у проезжей части обнаружили загодя, ничем себя не выдав. Пулеметчик сидел в люльке, нахохлившись засунув руки в рукава шинели; двое других приплясывали возле мотоцикла, обменивались вымученными остротами. Препятствие можно было и обойти, потеряв минут десять - а поговорить? Шубин махнул рукой: «Всем отступить!». Разведчики попятились назад, присели в укрытие.

На дело лейтенант отправился сам, взял с собой Шаламова, Резуна и Курганова, репетировать времени не было. Резун не скрываясь пошел по дороге в расстегнутой фуфайке, держа на виду пустые руки - оружие он отдал товарищам, а пилотку с красной звездой сунул в карман, чтобы не пугать немцев раньше времени. Патрульные насторожились, вскинули карабины; насупился пулеметчик, вынул одну руку, пристроил на рукоятке пулемета.

- Нихт шиссен! - кричал Резун, размахивая руками, при этом он улыбался до ушей. - Нихт шиссен, господа немцы! Ихт бен, полицай! Не видите что ли?

Немцы расслабились, но карабины не опускали, с опаской разглядывали улыбчивого незнакомца. Резун приблизился к посту, поднял руки, продолжая что-то лепетать и не к месту вставлять знакомые немецкие слова. Немец остановил его криком, наставил карабин; подошёл второй, стал обыскивать. В этом деле, как в любом фокусе, требовалось отвлечь внимание: трое подкрались сзади и набросились на гитлеровцев с ножами. Пулемётчик выпучил глаза, из перерезанного горла хлынула кровь; второй получил лезвие в позвоночник, потерял способность двигаться и умолк, он лежал на животе, давясь месивом из снега и грязи, смиренно ждал смерти, которая не заставила себя ждать - удар прикладом вмял затылочную кость в мозговые ткани; третий с отличительными знаками ефрейтора тоже получил прикладом по голове и сложился пополам.

Дальше работали ещё быстрее: подбежали остальные бойцы, извлекли пулеметчика из коляски, поволокли в лес, быстро вернулись, схватили второго.

- Что ироды, встретили, первый снег? - злорадно бурчал Резун.

Шаламов сел на мотоцикл и заехал на нем в лес - машина шла проворно, давила съезжавшейся бурелом, в метре от канавы Шаламов спрыгнул с сиденья, мотоцикл клюнул носом и провалился в яму, где вскоре заглох. Основная часть отряда оставалась в укрытии, - бойцы задумчиво наблюдали за происходящим: Резун с Кургановым схватили оглушённого немца за конечности и доставили к той же канаве, именно там, на фоне ещё крутящегося переднего мотоциклетного колеса, и состоялась беседа. Немец хныкал, просил не убивать - это было так привычно, до зевоты - у всех в отряде многодетные семьи больные матери или отцы, всех насильно мобилизовали, а они ведь так любят русский народ и русскую культуру… Полезные сведения тоже поступили: в районе действуют 229-ый и 231-ый мотопехотные батальоны, общим числом девятьсот человек, ждут прибытия гаубичной батареи и свежей пехоты для оттеснения прорвавшихся на русских. Именно на этом участке находится стык частей и серьёзных постов нет. Тянутся враги в восточном направлении, контролировать большинство из них вермахт не в состоянии. Обещали доставить роту полицаев для несения патрульно-постовой службы, но пока их нет. Овраги для немцев не проблема, - большинство упирается в болото, за которыми начинаются позиции русских, прорваться здесь они не смогут. Местные говорят, что это опасные болота, но пройти там, в общем, можно, если не боишься - рисковые парни из разведки вроде ходили…

- И чего лежим, снеговики? - проворчал Шубин, вытаскивая нож из трепещущего туловища. - Особого приглашения ждём? Все на дорогу и вперёд!

С лесной артерии метров через триста пришлось уйти - не понравилось, что впереди говорят по-немецки; метров сто проползли на брюхе. Спасительный овраг поджидал за зарослями, присыпанный снежком. «Красивые» партизаны скатились вниз, залегли, переводя дыхание.

«Только бы без потерь!», - молился про себя Шубин.

День разгорался, - столбик термометра слегка приподнялся перебравшись через отметку ноль, и снова началась грязь; жижа, припорошенная снегом, чавкала под ногами; овраг петлял, над головами склонялись деревья. На встречу из-за глиняной глыбы выскочил человек в комбинезоне, на голове ушанка со звездой; лицо, похоже, славянское. За ним второй, третий - чуть не перебили друг друга. Шубин вскинул автомат, и те вскинули тоже.

- Не стрелять! - ахнул Глеб. – Свои! - и демонстрируя мирные намерения поднял автомат над головой.

Встали как вкопанные, - и те, и другие. Незнакомцев было меньше - всего четверо: молодые, обмундированы в красноармейскую форму (с натяжкой её можно было считать зимней). Партизаны кто в чем, но звезды на шапках и пилотках у многих были на месте. Незнакомцы опустили стволы, но настороженность осталась.

- Ну наконец-то! - всплеснул руками Кошкин. - Очнитесь мужики! Всё нормально, к вам идём!

- Видим, что к нам… - неуверенно произнёс скуластый парень, который, видимо, был старшим. - Только к нам ходят с разными целями… Может вы фрицы переодетые или полицаи, - кто вас знает?..

- Стали бы тогда с вами цацкаться? - фолликул плечистый Тищенко. - Нас пятнадцать, а вас четверо…

Красноармейцы насупились, украдкой переглянулись….

- Всё спокойно! - скомандовал Глеб. – Мы свои… Да и вы не чужие - я своих за версту чую. Лейтенант Шубин, полковая разведка 303-ей стрелковой дивизии полковника Моисеевского. После Вязьмы попали в окружение, ушли в партизаны…

- Так разбили же дивизию Моисеевского… - неуверенно заметил стоявший сбоку прыщавой боец.

- Я сейчас тебя разобью! - пообещал Кошкин. - Ну разбили - подумаешь, люди же остались, вот в лесах и мочат фрицев. Эй народ, - кончай глазеть! Может на кулаках разберемся?

Ладно, - скуластый забросил автомат за спину. – Вижу, что наши - помяли вас, видок имеете похожий - полицай бы в чистом шли. Да и не решились бы к нам в тыл, полицаи-то - трусы они. Лейтенант Фомин, разведка 704-го полка, 222-ой стрелковой дивизии…

- К немцам идёте?

- Нет, к тёще на блины! - засмеялся приземистый красноармеец.

- Можете не ходить, и так всё расскажем.

- Ну уж нет, извини… Почему мы должны тебе верить? - нахмурился Фомин. – Подожди… Как ты говоришь твоя фамилия – Шубин? - лейтенант наморщил лоб, память работала не очень быстро.

- Если вспомнишь, то это я и есть, - подсказал Глеб. - Ладно мужики, чего время-то зря терять?.. Отряд Моисеевского шёл к вам, - ваше командование в курсе… Наша группа отвлекала внимание, но, в общем, всё сложилось некрасиво, долгая история… Моисеевский остался в Вяземских лесах, а мы здесь… Делать-то, что будем, Фомин? Не хочешь разворачивать оглобли, выдели хоть человека! Далеко до наших?

Фомин кусал губы: интуиция у парня работала, - он всё понимал, но мания тотальной подозрительности охватила ещё сильнее - её ещё называли бдительностью.