Кирилл Казанцев - Последняя обойма

пол, оставшись в черной майке-безрукавке.

Она подошла к моей кровати и, не обращая на меня внимания, принялась раздеваться. Сначала в сторону полетела майка,

потом бюстгальтер, потом она сняла джинсы и все остальное. А потом она оказалась в моей постели.

Ее тело было холодным, как мраморное изваяние. Анна прижалась ко мне, положила свои руки мне на плечи и

прошептала:

- Так холодно...

Я не ответил.

- Почему ты спишь одетым? - поинтересовалась Анна. - Куда-то собираешься пойти?

Я отрицательно мотнул головой.

- И правильно... На улице жуткий холод. Давай-ка, расстегни вот это, - попросила Анна, уже работая своими ледяными

пальцами в низу моего живота. Не думал, что она вернулась за этим.

- Вот так, - вздохнула Анна. - Давай, двигайся, двигайся...

Это было очень странно. Она неподвижно распростерлась на простыне и никак не реагировала на мою активность,

повторяя лишь бесстрастно: «Двигайся, двигайся...» Некоторое время спустя, когда пот уже пропитал насквозь мою рубашку

и струился по вискам, Анна сказала: «Хватит», - и я, обессиленный, выскользнул из нее.

Если во время этого мероприятия, которое являлось сексом лишь формально, она испытала оргазм, то это был самый

незаметный оргазм в мире. А я получил столько же удовольствия, сколько бывает при лобызаниях с высеченной изо льда

скульптурой при тридцатиградусном морозе.

А затем она произнесла фразу, которая многое мне прояснила. Многое, но не все.

- Хотя бы почувствовала себя живой, - сказала Анна, глядя в потолок.

- Это наша общая проблема, - отозвался я. - Последние несколько дней я только и жду, когда же почувствую себя

мертвым.

- Что так? - Анна подобрала с пола скомканные джинсы, нашла в кармане пачку сигарет и закурила. Такого за ней не

водилось на моей памяти. - У тебя опять неприятности?

- Почему «опять»? Неприятности все те же. Разве ты не продала мою голову Гиви Хромому в обмен на имя главного

заказчика?

- А, ты об этом... А ты не думаешь, что если бы мне нужно было купить это имя ценой твоей головы, то я просто не дала

бы тебе уйти из кабинета Гиви? Еще тогда. Зачем мне оттягивать твое убийство на три дня?

- Тебе виднее. Ты же специалист в этой сфере, не я. Возможно, у тебя были более спешные дела.

- В какой-то степени ты прав, - согласилась Анна. - У меня были дела. Теперь они закончены.

- И ты пришла закончить со мной?

- Почему ты так плохо обо мне думаешь? - спросила Анна, и в этом вопросе не было возмущения или обиды. Просто

любопытство. - Я на твоих глазах застрелила Боба, чтобы не отдавать тебя Гиви. Я спасла тебя.

- У тебя была причина застрелить Боба, - сказал я. - Бедный Боб лишь дал тебе повод...

- И какая же причина, интересно знать? Зачем мне убивать своего напарника?

- Деньги, - коротко сказал я.

- Деньги... - повторила Анна, без вопросительной интонации.

- Премия за найденные триста двадцать тысяч долларов. Теперь ее не надо делить на двоих. Теперь это все - твое.

- А это была, между прочим, твоя идея, - сказала Анна. В ее голосе было ноль целых ноль десятых эмоций.

- Моя? Что ты имеешь в виду? Я предлагал тебе убить Боба?

- Не напрямую. Во время нашего первого серьезного разговора, когда я объясняла тебе сущность нашей с Бобом и

Марком миссии, ты помянул рассказ этого... как его?

- О'Генри? - вспомнил я, еще не понимая какая связь между американским писателем, Анной и премией за возвращение

денег фирме «Европа-Инвест».

- Вот-вот. Я читала этот рассказ в молодости, только названия не помню. Там три бандита ограбили поезд. Потом одного

из них застрелили, и доля двух остальных увеличилась на пятьдесят процентов... Понимаешь, о чем я подумала? Когда

умирает один из трех, двое других получают больше. А потом Марк оказался предателем. Так совпало. Но мне это очень

понравилось. А дальше в том рассказе - у другого бандита лошадь сломала ногу, и он попросил третьего подвезти его на

своей лошади. Но третий был умный парень, он сообразил, что лучше все заграбастать самому. Он прикончил своего

подельника и ускакал, забрав все с собой. И он стал крутым бизнесменом. И обеспечил себе достойную старость. Обо всем об

этом мне напомнил ты, Костя.

- Вот оно что. - Я покачал головой. - Ты просто мастерица по воплощению в жизнь литературных конфликтов... Значит,

решила стать крутой бизнесменкой?

- Нет, куда мне... Я о другом забочусь. Я же не могу всю жизнь заниматься этой... - Она на миг замолчала. - Этой

живодерней. Мне ведь уже тридцать три, Костя... И это возраст... Когда напрягаться все труднее и труднее. Мне пора

уходить, но уходить надо при деньгах. У меня же не только вставные зубы, у меня и с почками проблемы, и других болезней

мешок. Надо бы уже и на пенсию выйти. Купить место в каком-нибудь швейцарском пансионе и доживать там, что осталось.

- То есть ты заработала спокойную старость?

- Я стараюсь ее заработать. Еще год-другой придется попахать. Вот так, Костя.

- Рано ты собралась на пенсию.

- Устаю очень. - Она горько усмехнулась. - Я же не чета тебе, не могу взять и уйти, как ты три дня назад. Мне нужно все

доводить до конца.

- И как ты довела до конца дело с Гиви?

- Он отказался от всех претензий к тебе.

- Не может быть, - сказал я, хотя уже ничто, сказанное этой женщиной, меня бы не удивило.

- Может. Я сделала ему очень выгодное предложение. И он не смог от него отказаться. Гиви - мужик с пониманием. Он

быстро понял, где есть выгода, а где ее нет.

- И где же выгода?

- Выгода в том, чтобы больше не конфликтовать со мной и всей нашей фирмой. Гиви это и так уже стоило десятка людей.

- Так вы теперь друзья?

- Не мы лично. Гиви - друг нашей фирмы. Он понял, что до этого дружил не с теми людьми. Он дружил с людьми,

которые слабее нас.

- И он назвал тебе имя?

- Конечно. И подробно объяснил, как лучше подобраться к этому человеку.

- И в той сумке, что ты швырнула в прихожей...

- Это деньги. И те, что у нас украли, и еще немного сверху... То, что называется компенсацией за моральный ущерб. - Она

опять усмехнулась. - Мы решаем наши проблемы не через суд, но компенсацию тоже можем потребовать... Пришлось

хорошенько потрудиться, Костя. У этого типа было двое охранников. Большие накачанные болваны с плохой реакцией. Я

увезла их хозяина в лесок, и он не стал долго ломаться и отнекиваться...

- Он оценил тебя по достоинству.

- Вот именно. Правда, чтобы заставить его отдать деньги, пришлось применить настойчивые методы увещевания. Хочешь

знать, как я это сделала?

- Нет, спасибо, - отказался я.

- А почему? Слушай. - Она обхватила меня руками за шею и вжала свои губы мне в ухо. Я толкнул растопыренной

ладонью в мягкую грудь, но хватка была мертвой. - Я стала отрезать ему пальцы, один за другим, - шептала она. - Сначала