Александр Харламов - Литерный особой важности [litres самиздат]

Богдан никогда не думал, что способен так рефлексировать и мучиться из-за невозможности сделать выбор. Пора уходить…Еще его учитель Крайко Иван Степанович говорил, что, когда начинаешь сомневаться, пора уходить…Значит действительно конец. Хватит!

– Сереж…– теплые руки Марины обвили его шею. Горячие губы коснулись мочки уха, сползая влажным поцелуем за щеку. Она была мягкая, близкая, такая нежная…

– Да, Марин?

– Я там ужин приготовила…

– Сейчас…– он прикрыл глаза, наслаждаясь близостью их тел, какой-то внутренней бешеной энергией, льющейся от нее к нему.

– О чем ты думаешь?– дождь пошел сильнее. Крупные капли тревожно забарабанили в стекло, будто стремясь о чем-то предупредить. Ветер утих.

– Все хорошо…– он обернулся к ней, сбросив с себя пелену сомнения. Богдан снова стал не рассуждающей машиной для убийства, идеальным солдатом, для которого выполнение боевой задачи было главной целью.– Просто…

– Что просто?– ее губы и глаза были совсем близко от его лица. На своих ресницах он ощущал ее жаркое дыхание и аромат духов.

– Просто ужинать будем чуть позже…– прошептал он ее, обнимая за талию и покрепче прижимая к себе. Его руки заскользили по ее спине, опускаясь все ниже. Теплый махровый халатик задрался вверх, обнажая крепкие широкие бедра женщины.

– Сережа…– простонала она, откидываясь назад под напором его губ, ласкающих ее шею.– Милый…

Он не мог терпеть, не мог сегодня быть нежным и ласковым. Он хотел ее, хотел до умопомрачения. Его пальцы больно впились в Маринкины руки куда-то выше запястья. Она вскрикнула, прикусив губу.

– Милый…Родной…– издав звериный рык, Богдан подхватил женщину на руки, усаживая на стол, стоящий неподалеку. Она обхватила его ногами, накрепко прижав к себе. Раздался хруст рвущейся ткани халата.

– Сумасшедший…– он не хотел быть сегодня ласковым, не мог, уже представляя, что никуда ее не возьмет после выполнения задания, что завтра все кончится, так и не успев начаться, что иллюзия эфемерного простого человеческого счастья, сопровождающая его все это время в Чуйке, рухнет под напором непреодолимых обстоятельств, как это было уже не раз в его жизни.

Глухо застонав, он вошел в нее, особо не думая о ней. Сильными грубыми точками он пытался вычеркнуть из памяти все то, что было связано с этой дежурной по станции, все то, что заставило его, пусть на мгновение, перестать быть стальным.

– Ммм…– ей нравилась эта боль. Она наслаждалась ее, каким-то женским чутьем предугадывая его настроение, своей внимательностью к мелочам, заставляя еще больше страдать, все сильнее ускоряя темп.

– Ах…– этот Маринкин то ли стон, то ли вздох был словно сигнал. Они закончили одновременно, мокрые насквозь и оглушенные счастьем, которое принесла им эта близость. Ведь каждый получил от нее в этот момент именно то, что хотел.

С трудом Богдан отстранился от женщины, замершей на столе со счастливой улыбкой на лице.

– Я тебя люблю…– нанесла она ему последний удар в спину, когда он уже собирался в ванну, а она, все еще кокетливо закинув ногу за ногу, располагалась на столе.

– И я,– выдавил из себя Гончаренко, впервые в жизни покраснев. Она любила Сережу, строителя из Молдавии, скромного, застенчивого мужчину, с которым Марина намеривалась построить оставшуюся жизнь. Богдан был ей чужой! И в этом он убеждал себя ни раз, но проклятое сердце опять не слушалось. Особенно сейчас…Особенно после этих слов, которые они никогда не говорили друг другу со времен знакомства.

– Хорошо-то как…– она сладко потянулась на стуле, полные груди качнулись под полуразодранным халатом совсем уж соблазнительно.

– Ты что-то говорила насчет ужина?– перевел на другую тему разговор Гончаренко.

– Душ…Ужин…Какие у тебя на завтра планы? Ты же помнишь, что я работаю в день? – женщина спрыгнула со стула, качая бедрам двинувшись к нему.

– Об этом я и хотел с тобой поговорить!– обрадовался Гончаренко, так и не придумавший, как перейти к интересующему его вопросу.– У меня завтра собеседование около двух в ПЧ. Хочу устроиться монтером пути к вам на железную дорогу. Не могла бы ты завтра рассказать хотя бы какие-то основы о вашей работе? А лучше показать на примере, чтобы я совсем уж глупым в глазах будущего начальства не выглядел?

– Наша работа несколько различается…Я из дирекции движения, а путейцы – это несколько другое…– замялась Маринка.

– Но знакомые-то среди путейцев у тебя есть?– спросил Богдан, вернувшись назад в комнату.

– Мастер по станции…

– Неплохо, если бы я к тебе заскочил на работу до собеседования и поговорил бы с ним! Знаешь же, что в кадрах говорят одно, а вот на практике оказывается совершенно другое. Я хочу, чтобы у меня была такая работа, чтобы ты ни в чем не нуждалась, моя милая!– он нежно поцеловал ее в щеку, коснувшись губами мягкого пушка волос около виска.

– Хорошо…Я попробую позвонить ему, – нерешительно согласилась Марина,– если он будет на месте, то я попрошу его поговорить с тобой…

– Вот и отлично!– отстранился Богдан от нее, проведя ладонью по распущенным крашеным волосам, словно маленькой девочке.– Ты у меня самая лучшая! Кстати, может ну, его, этот ужин? Давай сходим куда-нибудь, развеемся? У меня остались кое-какие сбережения, думаю, что нам хватит отдохнуть?

Женщина улыбнулась и согласна кивнула. Неужели, она все же дождалась своего принца на белом коне, простого человеческого счастья? Неужели, она теперь не будет засыпать ночами одна, вздрагивая от незнакомого шума за окном?

– Конечно, дорогой…Только все же сначала душ!

Маринка отправилась в ванную, а Богдан проводил ее долгим пронзительным взглядом. Он принял решение, нашел выход, как делал это много раз до этого, только не хотел, даже самому себе в этом признаться.

Москва

ул.Гризодубовой

Штаб-квартира ГРУ

Оперативный центр Главного разведывательного управления Российской федерации напоминал растревоженный улей. Литерный особой важности под номером 1313 вышел из пункта назначения, чтобы прибыть вовремя на заданную станцию. И теперь его всюду сопровождало внимательное и неотрывное око спутников, радиолокационных систем слежения, компьютерных программ и прочей новомодной техники, без которой специалисты разведки уже не мыслили свое существование.

Но не только системы ГЛОНАС наблюдали за безопасностью спецсостава. Сотни людей неотрывно контролировали путь литерного по всему маршруту движения. Огромный неповоротливый механизм все еще могучей железнодорожной магистрали страны был запущен для того, чтобы переправить радиоактивное топливо на одну из местных атомных электростанций. Десятки работников пути встречали состав на неохраняемых переездах и мостах, сотни вагонников непрерывно контролировали на каждой станции состояние вагонов, машинисты меняли бригады из числа самых подготовленных специалистов, а на дежурства по станциям ставили самых опытных ДСП. Приведены в полную боевую готовность стрелковые команды военизированной охраны, пожарные и восстановительные поезда. Счет работы людей пошел на вторые сутки. И весь этот непрерывный поток информации стекал сюда на улицу Гризодубовой в оперативный штаб ГРУ, которым руководил генерал Старостин Леонид Петрович, сидевший за столом своего кабинета, устало протирая покрасневшие от недосыпа глаза.