Александр Аввакумов - Конец Пиона

Он встал из-за стола и направился к буфетчице.

– Лариса! Сколько с меня?

– Вы что, товарищ лейтенант. Все – за счет заведения.

– Спасибо, милая, но офицеры в долг не пьют.

Он бросил на стойку смятую купюру и вышел из пивной.

***

Они столкнулись у подъезда: Новиков схватил Тарасова за отвороты полушубка и с силой прижал его к стене дома.

– Ну что, сука! Попался? Теперь ты от меня никуда не денешься!

– Что вам опять от меня нужно, товарищ лейтенант?

– Ты, Тарасов, сейчас заплатишь за все. Думал, что отделался от меня? Нет, ты глубоко ошибаешься, вражина!

Он ударил его головой о стену и, достав свой пистолет, уперся им в его подбородок.

– Может, сейчас ты мне расскажешь, кто ты на самом деле! Говори, а то застрелю как собаку!

– Я же вам говорил, что вы ошиблись.

– Я тебя убью прямо здесь, тоже по ошибке, если ты не признаешься, что являешься немецким шпионом! Скажи, это ты бежал в прошлом году с этапа? Признавайся, гад! Ты хочешь, чтобы я сейчас начал говорить с твоей женой?

Неожиданно что-то ударило в бок лейтенанта. Боль была такой резкой, что он невольно застонал и непонимающе посмотрел на стоявшего за спиной мужчину. Он сделал два шага в его сторону и упал лицом вниз. Пистолет выпал из руки и отлетел в сторону.

– Чего замер? – тихо произнес Ворон, вытирая о шинель Новикова окровавленный нож. – Давай, оттащим его в сторону, нехорошо, если он будет лежать здесь.

Тарасов был в шоке. Он смотрел, как дергается в конвульсиях тело лейтенанта НКВД, как из его широко открытого рта раздаются предсмертные хрипы.

– Давай, бери его за ноги! – снова скомандовал Ворон.

Тарасов схватил обмякшее тело офицера, и они общими усилиями оттащили его за угол дома. Вернувшись к подъезду, Ворон снегом забросал кровавое пятно и посмотрел на Тарасова.

– Уходим! – произнес он.

Они долго петляли по улицам, прежде чем направиться в квартиру Ворона.

– Чего молчишь, Татарин? Если бы не я, то этот чекист точно бы завалил тебя прямо у дома. Насколько я понял, это он крутил тебя в НКВД?

Тарасов кивнул. Ему было трудно признаться в том, что на его глазах этот бывший зэк зарезал офицера, а он не предпринял никаких попыток помешать преступлению. Видя, что он еще находится под впечатлением от совершенного им убийства, Ворон достал бутылку и налил водку в стаканы.

– Видишь, Татарин, и мы с тобой окропили красненьким снег в канун Нового года. Мне еще не приходилось резать чекистов, он у меня – первый.

– Мне – тоже, – произнес Александр. – Немцев убивал, украинских националистов, а вот русских еще нет.

Они выпили и стали закусывать соленой капустой.

– Скажи, Татарин, откуда он узнал, что ты придешь в этот вечер домой?

– А ты бы его спросил, прежде чем убивать. Откуда я могу это знать. Насколько я понял, он просто хотел свести со мной личные счеты. Он меня чуть ли не неделю пытал, требовал, чтобы я признался в том, что являюсь немецким шпионом.

– Похоже, ты оказался ему не по зубам, вот он и решил свести с тобой счеты. Я впервые сталкиваюсь с подобной ситуацией.

– Ладно, давай замнем эту тему. Я устал и хочу спать.

Они допили водку и стали готовиться ко сну.

***

Они проснулись от сильного и настойчивого стука в дверь. Рука Тарасова скользнула под подушку, где лежал пистолет. Ворон вскочил с койки и испуганно посмотрел на Александра.

– Кто там? – подойдя к двери, спросил Ворон.

– Открывай! НКВД!

– Сейчас, подождите минутку.

Тарасов надел на себя гимнастерку. Передернув затвор пистолета, он укрылся на кухне между стеной и печкой-голландкой. Ворон открыл дверь: перед ним стоял офицер с малиновыми петлицами НКВД и солдат. Офицер оттолкнул его в сторону и прошел в комнату, оставив около дверей солдата.

– Документы! – потребовал он у хозяина квартиры. – Проверка паспортного режима. Кто проживает в этой квартире? Квартиранты есть?

– Какие квартиранты? Здесь и одному места мало.

Ворон открыл ящик комода и стал доставать из него документы. Тарасов видел, как предательски задрожали его руки, когда он стал протягивать их сотруднику.

– Один живешь? – снова спросил офицер Ворона.

– Один. Мать умерла перед самой войной. А что?

Сотрудник НКВД окинул комнату взглядом и остановил его на армейской телогрейке, шапке и сапогах.

– А это чья одежда? Только не говори, что она твоя. Ты в ней утонешь.

– Это одежда соседа, – тихо произнес хозяин. – Мы вчера немного засиделись вечером, вот он и ушел, оставив у меня верхнюю одежду.

– Значит, он живет с тобой в одном коридоре? Не мог же он босиком уйти зимой. Скажи, в какой квартире живет этот сосед?

Лицо Ворона побледнело. Он явно не был готов к такому развитию событий.

– Я жду. Номер квартиры, имя и фамилия соседа. Ты меня слышишь?

В какую-то секунду Тарасов усомнился, что этот мужчина – сотрудник НКВД. Для этого было несколько причин: во-первых, почему они выбрали только одну квартиру, где проживал Ворон. Во-вторых, офицер вел себя как-то неестественно, словно форма сотрудника НКВД мешала ему чувствовать себя свободно и раскованно. В-третьих, солдат, стоявший в дверях квартиры, явно был здесь лишним. Задержание и обыски, как правило, проводили оперативники, а не люди в шинелях.

Сотрудник сделал два шага и, отодвинув в сторону занавеску, заглянул на кухню. Он не сразу заметил спрятавшегося Тарасова. Он, молча, посмотрел на пустые стаканы, стоявшие на столе, бутылку из-под водки и, наконец, перевел свой взгляд на печь. Заметив направленный на него пистолет, он замер, не зная, что делать дальше. Тарасов поманил его к себе пальцем.

– Пусть солдат выйдет из комнаты, – приказал он ему, вытаскивая из его кобуры наган.

– Гайсин! Выйди из комнаты, – приказал офицер. – Мне поговорить с хозяином нужно.

Солдат выполнил команду.

– Ну, а теперь поговорим, – произнес Тарасов, садясь за стол. – Предупреждать тебя не стоит, ты сам знаешь, что с тобой произойдет, если поднимешь шум.

Тот кивнул и сел на стул.

***

Через десять минуты беседы Тарасову стало ясно, кто сидит перед ним. Ворон, отойдя от шока, готов был порезать этого человека на куски:

– Ты знаешь, что бывает за подобные шутки? Да я тебя порву, как тузик грелку.

Александр знаком руки остановил его. Хозяин дома замолчал и сел на стул.

– Значит, Пион хотел проверить нас на испуг? – спросил Тарасов мужчину. – Хотел убедиться, что мы с Вороном не продались НКВД?

– Выходит, что так, – дрожащим от страха голосом ответил тот. – Я, что? Мне приказали, я исполнил.

– Видишь, Ворон, Пион в нас сомневается. А ты в нем уверен? Я вот нет.

Тот замялся, не зная, что ответить: сейчас он боялся их обоих.

– Чего молчишь? Если бы ты повелся на эту шутку, то точно бы остался здесь навечно. Я правду говорю?