Александр Аввакумов - Конец Пиона

– Тогда я пошел. Надумаешь, приходи, буду рад.

Они разошлись в разные стороны. Тарасов вышел на дорогу и увидел стоявшую у обочины автомашину. Взглянув на номер, он открыл дверцу и забрался внутрь салона.

– С прибытием! – поздоровался с ним Дронов. – Как дорога?

– Терпимо. Пришлось дважды менять поезда. Кругом патрули, проверки. Лишний раз не хотелось рисковать.

– Понятно. Пока ты был в «командировке», я подобрал тебе небольшую комнату. Вот, возьми, здесь адрес. Я на всякий случай спрятал за косяком двери пистолет. Было бы хорошо, если бы тебе больше не приходилось стрелять. Кстати, Александр, Новиков остался жив. Его подобрали минут через пятнадцать, как вы ушли. Сейчас он в госпитале в тяжелом состоянии.

– Слава Богу. Я думал, что Ворон его убил. Товарищ капитан, сделайте так, чтобы Новиков больше не мог вмешиваться в наши дела.

– Постараюсь, Тарасов, ему до выписки еще далеко. Ты знаешь, он тебя опознал как лицо, разыскиваемое органами НКВД за совершенный побег. Мы дали отбой по этой ориентировке.

– Спасибо, товарищ капитан. Вы знаете, я так переживал, что на снегу останутся наши следы, но вдруг началась пурга. Это, наверное, был единственный случай, когда я так радовался непогоде. Скажите, взрывчатка действительно не взорвется?

– Да. Над ней поколдовали наши специалисты. Так что, не переживай, все будет нормально. Теперь главное установить, кто и когда будет закладывать взрывчатку на пороховом заводе. А вдруг они уже успели заложить часть своего тола и решили усилить мощность взрыва нашей взрывчаткой?

– Все может быть, товарищ капитан. Я согласен с вами, что нужно искать исполнителя и через него выйти на место закладки тола.

– Правильно рассуждаешь, – произнес Дронов и, взглянув на Тарасова, похлопал его по плечу.

– Я понимаю, что ты устал, Александр, что тебе чертовски надоело жить двойной жизнью, но пока другого выхода у нас с тобой нет. Нужно терпеть, Саша. А сейчас иди, тебя там ждут.

Тарасов пожал капитану руку и выбрался из салона автомашины. Махнув рукой, он направился по адресу, указанному в записке.

***

Тарасов открыл дверь подъезда и стал подниматься по старым, скрипучим ступеням. Оказавшись на лестничной площадке, он невольно прижался спиной к стене. Из двери квартиры, в которой должна была произойти его встреча с Пионом, вышел офицер с двумя шпалами на черных петлицах. Александр пропустил его мимо себя и направился на третий этаж. Поднявшись, он подошел к окну, выходящему во двор дома, и увидел, как майор сел в «Эмку».

«Интересно, кто это?» – подумал он, продолжая наблюдать за автомобилем.

Он выждал еще минут пятнадцать, затем трижды постучал в нужную ему дверь. Появление в этой квартире кадрового военного наводило Тарасова на определенные мысли.

– Кто там? – донеслось из-за двери.

– Татарин. Давай, открывай, не заставляй меня маячить в коридоре.

Он вошел в прихожую и сразу же увидел Пиона. Несмотря на существенные изменения в его внешности с последней их встречи, Александр узнал его сразу.

– Ну, проходи, Саша! Давно мы не встречались! Месяца два, если не больше.

– Ты прав, с ноября прошлого года.

Тарасов снял с себя телогрейку и повесил ее на гвоздь. Пион встал со стула и протянул ему руку. Александр, словно не заметив этого, сел за стол.

– Зря ты так, Саша. Я к тебе всей душой, а ты плюешь в нее.

– Оставь эти слова для других. Ты что, Ваня, решил поиграть со мной в казаки-разбойники? Ты же меня хорошо знаешь, а сам каких-то людей посылаешь ко мне, устраиваешь спектакли с переодеванием. Хочу предупредить, что все это не совсем нравится там, – произнес Александр и рукой указал куда-то в сторону запада. – Меня, зачем сюда направляли? Может, напомнить тебе об этом. Шенгарту не нравится, что группа зациклилась на этой операции, ему требуются и разведданные о передвижении войск, особенно в сторону Сталинграда. Там у немцев не совсем хорошо, и они требуют свежие сведения ежедневно.

По лицу собеседника пробежала слегка заметная усмешка. Ему не нравилось, как с ним говорит Тарасов, но он, еле сдерживая себя, молчал. Выслушав его, он встал из-за стола и, дойдя до входной двери, резко обернулся.

– Ты неплохо научился говорить, Саша, тебя хоть в политруки записывай. Но ты не учел одного: рация есть и у меня. Немцы неглупые люди и специально направили тебя сюда, чтобы мы с тобой, грызя друг друга, уничтожили этот завод. Неужели ты не слышал выражение – разделяй и властвуй. Похоже, они достигли желаемого результата. Ты не веришь мне, я не верю тебе.

Он сделал паузу и с улыбкой победителя посмотрел на Тарасова:

– Но сейчас это уже неважно. Главное – взорвать этот чертов завод. У меня есть человек, который готов это исполнить. Он военный и имеет свободный доступ в любой цех завода. Он и проведет эту акцию.

Он перевел дыхание и посмотрел на Александра, который сидел за столом.

– А если он откажется? У тебя есть запасной вариант?

– Не откажется. Он у нас сидит на крючке. Расписку о сотрудничестве с немецкой разведкой он подписал, это раз, а во-вторых, у него родился ребенок, к которому он сильно привязан. А что есть у тебя, Татарин? Не пора ли нам объединить наши усилия? Ты, Саша, забудь все обиды, мы сейчас в одной упряжке, и, поверь мне, если нас в этот раз задержат сотрудники НКВД, сорваться нам не удастся.

Тарасов встал из-за стола и хотел подойти к окну, но остановился на полпути к нему.

– Может, ты мне прояснишь, что с лейтенантом Хейгом? Он еще в Казани или отбыл в Борисов? Почему он так и не решился на встречу со мной? Или это тоже игра?

– Ты не кипятись, Саша, гнев не лучший советчик. Главное – взрывчатка у нас, а это уже половина победы. Какая тебе разница, что с этим немцем? Он сейчас надулся, словно индюк, считает себя вершителем наших судеб. А мне наплевать на него. Если мы взорвем завод, история его забудет, а наши с тобой, Саша, имена будут вписаны в нее навечно. Вот это главное.

Он сел на стул, утомленный своей речью, и посмотрел на Тарасова.

– Давай, Саша, выпьем. Вспомним наш побег, переход через линию фронта!

Он достал бутылку водки и поставил ее на стол.

– Хорошо, давай выпьем.

Через двадцать минут Тарасов покинул конспиративную квартиру и направился домой.

***

– Как встреча? – спросил Пиона Хейг. – Что сказал Татарин?

– Он по-прежнему в своем репертуаре и считает, что я должен согласовывать с ним все свои действия. В разговоре он высказывал мысль о необходимости объединить наши усилия для проведения операции, при этом заявил, что не намерен играть втемную: ему нужны ее детали.

На лице Хейга промелькнула гримаса недовольства.

– Мне это не нравится, – произнес немец. – Он почему-то забыл, кто я. Мне придется об этом ему напомнить. Мне плевать, какими полномочиями его наделил полковник Шенгарт. Здесь я приказываю, а вы беспрекословно выполняете мои приказы. Скажите, Пион, мы сможем обойтись вашими людьми?