Александр Аввакумов - Выстрел в спину

– Иван Константинович! А где машины? Ведь все это золото на руках не притащишь?

– Наверное, после того как разгрузили ящики, машины отогнали и сожгли. Что ты меня звал?

– Там в кустах убитые красноармейцы, человек тридцать, если не больше. Многие убиты выстрелом в затылок.

– Это добивали. Думаю, что всех их сначала расстреляли из пулеметов. Вот видишь – кучи гильз.

Под ногами Никитина была кучка уже позеленевших от времени гильз.

– Наверное, вы правы. Что теперь будем делать?

– Нужно уходить. Главное сейчас – перейти линию фронта и доложить руководству Наркомата, – произнес Иван Константинович и посмотрел на Никитина. – Главное – доложить. А ты – молодец, лейтенант. Без тебя, мы едва бы нашли это золото. Ладно, пошли.

– Вы осторожней, здесь много мин, – предупредил его Никитин.

– Как пришли, так и уйдем. Не вздумай делать какие-либо отметки на карте, – предупредил он Никитина.

Они, осторожно ступая, медленно направились обратно в лес.

***

Они шли, молча: впереди шел Никитин, позади него шагал Иван Константинович.

– Скажите, почему убили красноармейцев? – спросил лейтенант своего командира.

Тот усмехнулся.

– Странный вопрос. Вот уж не думал, что ты задашь подобный вопрос, Никитин. Ты случайно не забыл, что такое режим секретности и приказ?

– Но, убивать своих людей!

– Приказ, Никитин, а иначе бы немцы давно нашли ценности.

Лейтенант замолчал. Он был просто потрясен цинизмом Ивана Константиновича.

«Вот и сейчас иду и не знаю, какой приказ получил Иван Константинович в отношении меня, – подумал Никитин. – Наверняка, приказ на уничтожение. Интересно, когда он меня убьет до линии фронта или при переходе? Вот она жизнь, выстрел в затылок и нет тебя».

– Никитин! Ты что не слышишь меня? Как ты думаешь, почему немцы прекратили преследовать нас?

– Наверное, посчитали, что им удалось уничтожить всю разведгруппу, – ответил лейтенант.

– А может, они проследили за нами и сейчас уже знают место захоронения?

– Едва ли. Если бы они узнали, то, наверняка бы, давно уничтожили нас. Зачем мы им?

Они снова замолчали. Каждый из них думал о чем-то своем. Впереди послышался шум автомобильных моторов. Они легли на землю и, медленно работая локтями, поползли. Перед ними лежала дорога, по которой, словно серая металлическая река, двигалась мотопехота немцев. Лица солдат были веселыми, они о чем-то оживленно говорили. Рукава их кителей были засучены до локтей, воротники расстегнуты, сбоку на ремне весели каски.

– Придется ждать ночи, – тихо произнес Никитин. – Днем дорогу не перейдешь.

Они отползли от дороги и схоронились в кустах. День длился бесконечно. К вечеру спала жара, и с запада потянуло прохладным ветерком. Где-то недалеко раздались голоса. Никитин раздвинул кусты и увидел двух немецких велосипедистов, которые остановились в метрах сорока от них. Немцы о чем-то громко говорили, а затем, достав из ранцев свертки, стали готовиться к ужину.

Никитин посмотрел на Ивана Константиновича, пальцы которого с силой сжимали автомат, отчего даже побелели. Один из немцев направился к кустам, чтобы справить малую нужду. Нервы Ивана Константиновича не выдержали. Он вскочил на ноги и, раздирая ветви в разные стороны, устремился на немецкого солдата. Это было так неожиданно для немца, что он от охватившего его страха попятился назад, а затем, споткнувшись о корягу, с криком повалился на землю. Лейтенант выскочил из кустов и, пулей преодолев расстояние между немцем и им, вонзил своей нож в горло солдата. Никитин обернулся, на земле, хрипя и матерясь, катались два человека. Каждый из них старался схватить своего противника за горло, забыв об оружии. Лейтенант ударил немецкого солдата прикладом винтовки. Немец дернулся и затих.

– Спасибо, Никитин, – тихо произнес Иван Константинович. – Если бы не ты, не знаю, чем бы закончилась эта борьба.

Они сели около кустов. Когда Иван Константинович отдышался, он стали перетаскивать трупы убитых ими немцев в кусты. Забросав тела ветками, они решили снова вернуться к дороге и постараться перейти ее в разрывах между колонами немецкой техники. Ждать пришлось около часа. Когда последняя машина скрылась за поворотом, они перебежали дорогу.

***

До линии фронта было не так далеко. Утром уже отчетливо слышались залпы артиллерийских орудий. Ночной переход дался им нелегко. Они дважды натыкались на немецкие посты, но темнота была на их стороне, и им удавалось буквально исчезать из лап немцев. Рана на руке Никитина стала нарывать и сильно болеть. Утром, когда стало светать, он сорвал несколько подорожников и, сев на пенек, принялся перевязывать рану. Пошарив в вещевом мишке, он вытащил флягу и, отвинтив крышку, плеснул жидкость на рану. В глазах все потемнело. Сильная резкая боль буквально сковала его тело.

– Ты что сопишь, как паровоз? – спросил лейтенанта, Иван Константинович, открыв глаза.

– Делаю перевязку, – ответил Никитин.

«Не спит, – подумал лейтенант, глядя на лицо своего командира. – Боится. Он же не знает, какой у меня приказ».

– Давай, помогу, – предложил он Никитину. – Самому, наверное, неудобно перевязывать.

Иван Константинович присел рядом и взял в руки бинт.

– Рана то у тебя загноилась. Смотри, чтобы гангрена не началась, – произнес он как-то буднично. – Не шути.

– Вот перейдем линию фронта, там и подлечимся.

Он быстро натянул на себя гимнастерку и посмотрел на своего командира, ожидая команды.

– Сейчас бы перекусить, – закрыв глаза, произнес Иван Константинович.

– Зря мы немецкие мешки не потрясли. Там, наверняка, были продукты.

Они встали с земли и, поправив заплечные мешки, двинулись вперед. Пройдя с километр, они наткнулись на немецкий патруль.

– Хальт! – истошно закричал один из солдат.

Он поднял автомат и дал длинную очередь. Пули веером прошли над головами разведчиков. Никитин прижался к земле, соображая, как выйти из сложившегося положения. Немцы стояли на тропе, не решаясь шагнуть в их сторону. Наконец, один из них, держа винтовку наперевес, неуверенно шагнул в их сторону.

– Ты видишь их? – спросил он автоматчика. – В кого ты стрелял? Здесь никого нет!

«Если он сделает еще один шаг, то я начну стрелять, – наблюдая за ним, подумал Никитин. – Что ты остановился, давай, шагай!»

Однако, немец словно почувствовал опасность. Он потоптался с минуту и, не сделав ни шагу вперед, повернулся обратно. Автоматчик дал еще одну очередь в их сторону и, развернувшись, направился вслед за своими товарищами. Тихо стуча по листьям, пошел дождь. Он, то замирал, словно в раздумье, то словно очнувшись, начинал хлестать по кустам и деревьям.

«Это хорошо, что дождь, – подумал Никитин, прячась от ливня под полами плащ-палатки. – Не будет луны, да и посты постараются укрыться от дождя в укрытии».