Виктор Ковригин - Махно. Полковая казна

Никита Суровцев.

Махно. Полковая казна.

Этой книгой автор начинает серию книг, под общим названием «Махно». В данной книге переплелась судьба героев двух поколений. герой старшего поколения, Владимир Махно, родственник знаменитого «Батьки» Махно, прошёл испытания голодомором, сталинскими лагерями, штрафными ротами , Колымой. Волею судьбы он стал свидетелем места схрона полковой казны Нестора Махно. В преклонном возрасте он делится своим секретом с молодым другом, Никитой Суровцевым, героем из современного времени. Молодой герой пускается на поиски этих кладов. Что из этого вышло, узнает читатель.

МАХНО

Полковая казна

Часть I

Посвящается моим родителям

Все события, описанные в этой книге, являются вымыслом автора. Любое совпадение имен и фамилий, являются случайным. Автор не несет ответственность, за совпадение ситуаций, описанных в этой книге с реальными событиями.

«О, бездна богатства и премудрости

и ведения Божия!

Как не постижимы судьбы Его

и неисповедимы пути Его!»

из Рим .11:33,

ПЕРМЬ 1980 год

I

Судьба свела меня с этим человеком зимой 1980года, года развитого социализма, года Московской олимпиады, года смерти Владимира Высоцкого и года убийства Джона Леннона.

Звали этого человека Владимир Леонтьевич Махно.

Было ему в то время пятьдесят восемь лет. Сейчас это возраст мужчины в полном расцвете сил, а тогда в далекие восьмидесятые это был возраст за гранью среднестатистической продолжительности жизни мужчин в Советском Союзе. Как было сказано в одном советском фильме тех времён: «…люди делятся на две категории: те, кто доживает до пенсии, и на остальных…». Но, не смотря на свой возраст, выглядел он весьма неординарно. Не высок. Рост до ста семидесяти сантиметров, сухощав и осанист. Очень напоминал Кларка Гейбела, такое же открытое лицо и слегка ироничная улыбка, которая почти не сходила с его лица. Чёрные с серебристыми висками волосы, зачёсанные на косой пробор. Тонкие усики. Не большие, чуть с прищуром, внимательно настороженные карие глаза. Пожалуй, только одно отличие от голливудского актера у него все же было – это зубы. У Кларка была ослепительная жемчужная улыбка, у Махно тоже была ослепительная улыбка, только не жемчужная, а золотая. Он улыбался открыто и искренне всем своим золотым «фасадом». Как он сам шутил: «это моё достояние, мой золотой запас». Ещё одна характерная примета выделяла его: он постоянно держал в зубах чёрный мундштук с сигаретой, которая не всегда была прикурена. Он и разговаривал порой, не выпуская изо рта мундштук. Одевался он тоже по-особенному, по крайней мере, его «прикид» выпадал из общей серо-буро-зелено-чёрной людской массы тех времён, которая перемещалась по улицам городов и называлась рабочим классом и трудовой интеллигенцией. Главная и узнаваемая деталь его гардероба была фетровая шляпа. Причём он ходил в ней почти круглый год, за исключением очень жарких дней. Шляпы были с широкими полями и каждому сезону и гардеробу соответствовала своя. Носил он их, с каким-то шиком, но это не были пижонские манеры. Шляпа была неотъемлемой частью его существа. Так непринужденно, но в тоже время, подчёркнуто интеллигентно не многие могли носить шляпы, в СССР. Он всегда был при галстуке или в бабочке, рубашки темных цветов в тонкую светлую полоску, жилетка или тонкий трикотажный кардиган и пиджак. Брюки были всегда идеально отглажены, как говорили в то время: «о стрелку можно порезаться». На ногах были туфли, начищенные до лакированного блеска, и у него всегда был при себе кусочек «бархотки», которым он протирал туфли, заходя в помещение с улицы. Пальто, и костюмы, которые он носил, были не ширпотребовского производства, а сшиты на заказ у хорошего портного.

В то время он работал художником-оформителем в тресте ресторанов, в котором в то же самое время начинал свой трудовой путь и я, Никита Суровцев.

Отроду мне тогда было двадцать два года. Роста я был приличного (сто восемьдесят три сантиметра), темно-русые волосы с прической а-ля «the Beatles», серо-голубые глаза, нос с горбинкой, мушкетерские усики, губы, над волевым подбородком, всегда излучали добродушную улыбку. Многие считали, что я похож на молодого, сэра Пола Маккартни.

В меру накачан, но без фанатизма. Широкая грудь, шесть кубиков пресса, бицепс сорок пять сантиметров в обхвате, попа как орех (это чисто женское замечание), длинные, мощные ноги. На работу я, носил строгий костюм, обязательно при галстуке, в добротных импортных туфлях или ботинках. В нерабочее время в джинсах и адидасовских кроссовках. Из верхней одежды зимой югославская дубленка и мохеровый шарф, на голове шапка из крашеной ондатры, весной и осенью финский лайковый плащ или кожаная короткая куртка «Харрингтон». Вот такой типаж молодого человека того времени, который хотел и зарабатывал гораздо больше, чем ему могла предложить за работу любимая страна Советов. В духовном плане любил много читать не только беллетристику, но и научно-техническую литературу. Был фанатом «битлов» и имел на виниле все девятнадцать альбомов этой группы. Заслушивался роллингами, кридами, с удовольствием слушал Брауна и Эрика Клиптона. Сносно играл на гитаре (достаточно, чтоб покорять сердца юных дам), неплохо танцевал как современные, так и бальные танцы. Венцом всему был компанейский, добродушный характер без зависти и подлости, но в душе я все-таки был авантюристом.

II

Однако, вернёмся к нашему повествованию и перейдём к тому моменту, когда я познакомился с нашим главным героем. Восьмидесятый год был объявлен в СССР годом изобретателя и рационализатора. Да, да не годом культуры или спасения дальневосточного леопарда, а годом рационализатора. У каждого времени свои причуды: кто-то хочет запустить техническую революцию, которая в то время уже «свирепствовала» во всем капиталистическом мире, а кому-то надо спасать уссурийских тигров и учить журавлей летать. Так вот вызвал меня к себе наш шеф Гриншпук Ефим Клименьтьнвич. В кабинете у него уже сидели начальник отдела кадров Ванюшкин Николай Васильевич и заведующий подсобным хозяйством, а по-простому директор свинарника Фрункин Марк Осипович.

⁃ Так вот, молодые люди, – сказал шеф.

– Нашему тресту поручено ответственное задание: представлять Пермскую область (тогда это ещё была область, а не край) на всесоюзном конкурсе рационализаторов и изобретателей, мать их, – поперхнулся Ефим Климентьевич.

– Мало у меня головняков, так нет, на верху решили, что наш свинарник, и организация комплексного питания горячими обедами строителей, на стройплощадке, заслуживает того, чтобы высветить этот опыт на показ в Москве.– раздражённо завершил он.