Дмитрий Пейпонен - Бронзовый ангел над океаном

…А потом были поминки, которые дядя Сережа организовал в офицерской столовой воинской части, в которой служил отец. Люди, многих из которых, Натка видела в первый раз в жизни, вставали, говорили какие-то слова, но смысл этих речей ускользал от Натки – она чувствовала себя очень уставшей, какой-то сломленной и разбитой. Она безучастно сидела за столом, отрешенно разглядывая людей, которые ели, пили, курили, о чем-то тихонько разговаривали. Вокруг стоял звон посуды, звяканье ложек и вилок о тарелки. Натка снова удивилась, как могут люди, в такой день, спокойно есть и пить водку, когда мир опустел. В память Наташи, врезалась стайка тоненьких изящных девочек в черных платьях – это пришел на похороны мамин танцевальный ансамбль. Натка смотрела на этих девочек, возмущенно думая о том, как они, наверное, наряжались в эти красивые, пусть и черные платья, подбирая, наверняка, к ним туфли, красились, каждая, перед зеркалом у себя дома. И ей казалось, что люди просто не имеют права на повседневную жизнь, когда такие прекрасные люди ушли из жизни. На лицах девочек из ансамбля были черные потеки от туши для ресниц, они плакали. И, совершенно не к месту, Натка вдруг подумала о том, что и ей, нужно было надеть черное строгое платье и накрасить глаза, чтобы ходить сейчас, как положено, в черном платье, а не в школьной форме и с черными потеками на щеках…

…После поминок дядя Сережа отвез Натку домой. Дома было тихо и как-то очень холодно. Натка прошла, не снимая обуви, в комнату и села на диван. Вот на этом диване, с темно-зеленой обивкой с желтыми узорами, каждый вечер и смотрели они телевизор. Телевизор стоял на своем месте, с завешанным каким-то черным платком экраном. Черными тряпками были закрыты и все зеркала в доме. Дядя Сережа хозяйничал на кухне, разогревая какую-то еду – видимо, что-то осталось от поминок. Он позвал Натку за стол. Натка молча повиновалась, села за стол, глядя на тарелки с едой. Есть ей совершенно не хотелось. На окне стоял Ванька Мокрый, усыпанный набрякшими бутонами. Дядя Сережа все уговаривал Натку поесть, но та только мотала головой. Наконец, она встала, подошла к деревянной полочке, которую отец делал сам, сняла с полки красную большую кружку, сказав тихонько дяде Сереже, что чай она, пожалуй, попьет. Натка поставила кружку на стол, дядя Сережа засуетился с чайником и вдруг, нечаянно, локтем, смахнул кружку на пол. Та разлетелась на миллион осколков. Натка, увидев это, вдруг почувствовала такую нестерпимую боль в груди, что села на пол, среди этих красно-белых осколков, стала собирать их в ладонь, отчетливо понимая, что уже ничего не исправить, ни с этой красной кружкой, ни с ее жизнью. Не исправить никогда… Она сидела на кухне, на полу, держала в руке осколки кружки и рыдала, по-бабьи, в голос, каким-то уголком сознания, понимая, что она очень некрасиво сейчас кривит рот, из которого, натужно, вылетали завывания. Натка рыдала, и вместе со слезами, уходил от нее этот страшный день похорон ее родителей. Уходил навсегда…

…Ночевать Натка осталась дома. Ей вдруг, захотелось побыть там, где она была счастливой. Натка понимала, что ничего уже не исправить, и что она, Наталья Соловей, осталась на этом свете одна и должна быть самостоятельной. Но ее очень пугали, и эта, неожиданно свалившаяся на нее, самостоятельность, и неизвестность впереди. Отец часто говорил Натке, что человек сам выстраивает свою судьбу и сам отвечает за то, что с ним происходит.

– Главное, Наталка, чтобы совесть была чиста! – улыбался отец и его карие глаза светились любовью. – Как говорится, береги честь смолоду, дочь!

Натка сидела на диване и представляла длинную дорогу, которая открылась перед ней. Куда ведет эта дорога? Где найти сил и ума, чтобы пройти эту дорогу, не потеряв честь и не запачкать совесть? У кого спросить, где повернуть в нужный момент? Не у кого спросить! Она осталась одна, один на один, с этой дорогой, ведущей за горизонт. Натка подошла к книжной полке, на которой стояли книги, любовно собранные отцом. В основном, это были книги из серии «Жизнь Замечательных Людей»

– Вот, дочь – говаривал отец иногда, указывая на корешки этих книг – Вот они, наши путеводные звезды! Когда не знаешь, как поступить, спрашивай у них! Уж они-то, точно знали, как правильно, а как нет! И их судьбы – лишнее этому подтверждение!

Натка смотрела на корешки книг с тремя буквами «ЖЗЛ» и горестно размышляла о том, как было бы здорово, если бы среди этих томов, стояли еще две книги: «Соловей Владимир Михайлович» и «Соловей Маргарита Игоревна».

«Вот с этих замечательных людей я и хотела бы делать свою жизнь» – подумала Натка. Взгляд ее упал на большую фотографию в рамке: лейтенант, похожий на адъютанта его превосходительства, а рядом с ним – хрупкая, изящная, ангельски-красивая девушка в свадебном платье. Оба счастливо улыбаются, стоя на фоне маяка «Токаревская кошка» – места, где, как утверждают коренные владивостокцы, начинается Тихий океан.

«Они такие красивые на этой фотографии» – подумала Натка. – «И такие счастливые! И такие живые!» – от последней мысли у Наташи закружилась голова, она обессиленно опустилась на диван и заплакала, закрыв лицо руками…

…Натка не спала всю ночь. Она ходила по квартире, рассматривая вещи родителей, прикасаясь к ним, думала, что каждый предмет хранил память об их прикосновениях. За окном пошел снег, стирая следы на тротуарах, засыпая белыми перышками снежинок колеи машин. Натка, внезапно, представила, как снежинки падают на серый железный памятник с двумя фотографиями и двумя именами, на два могильных холмика и на следы людей, которые приходили сюда прощаться с ее родителями. Она подумала, что утром кладбище снова станет белым, чистым, словно и не было этих похорон, и шеренга солдат-пограничников не давала залп из автоматов в серые тяжелые тучи, из которых падали мокрые снежные хлопья…

…А утром, пришла Розочка. Натка, как одурманенная от бессонной ночи и от слез, совершенно механически, сама удивляясь тому, что делает, угостила классную руководительницу чаем и бутербродами с сыром.

Они сидели за столом на кухне как две взрослые женщины, Розочка нудно говорила Натке, что ей нужно учиться, что скоро конец года и нужно серьезно подумать о том, куда пойти после восьмого класса – в девятый класс, чтобы после окончания школы, пойти в институт, или уйти из школы и пойти, например, в училище, чтобы получить рабочую специальность.

Натка слушала Розочку, понимая, что говорит она, в принципе, очень правильные вещи, но в душе, она не хотела принимать никакие решения.

«Это что, так и бывает?» – подумала Натка – «Вот так, ночь прошла, а утром, ты уже взрослая и должна что-то решать?» Натке все это не нравилось. Она с раздражением смотрела на Розочку, с ее вечной бомбошкой на затылке, отметив, с какой-то угрюмой злостью, что бежевый костюм, сидит на учительнице, идеально, подчеркивая стройную фигуру. Натке хотелось вскочить, закричать на бубнящую классную, выгнать ее на улицу, под снегопад. Но она, конечно, ничего этого не сделала, а просто молча слушала, кивая, время от времени, головой. Наконец, Розочка ушла. Натка умылась, попила чаю и села на диван, наморщив нос, думая о том, как ей жить дальше…