Кирилл Казанцев - Ставок больше нет

Наверное, этим и можно объяснить выбор Асланбека Мурадова – даже самый невзыскательный и смертельно истосковавшийся по женскому телу завсегдатай его кафе никогда бы не покусился на Светку-поломойку. Пресытившиеся в России всеми благами цивилизации, чеченцы при виде ее не только отворачивались, но еще и презрительно кривили губы. Иногда откровенно говорили Асланбеку, что, дескать, надо бы от этой уродины избавиться. Только аппетит портит.

Вообще-то, открывая кафе, Асланбек видел в мечтах легко порхающих между столиками улыбчивых грудастых и длинноногих нордического типа блондинок-официанток. И на первых порах существования "Ведено" честно пытался воплотить свою мечту в жизнь. Но...

Здесь желания самого хозяина столкнулись с неуемными желаниями его многочисленных клиентов-земляков. Все они, без исключения, также оказались крайне охочи до блондинистых славянок, и стоило только появиться в кафе предмету их интереса, как на него тут же начиналась активная и планомерная охота.

Иногда "охотникам" везло, иногда – нет. Но только в любом случае первым страдал бизнес Мурадова. Если вновь принятой на работу девушке удавалось в первую смену отбиться от весьма настойчивых "поклонников", то на следующую она уже просто не выходила, наплевав и на саму такую работу, и на причитающиеся ей деньги.

Ну а если все же оставалась... Рано или поздно, но только кто-нибудь из "загонщиков" все равно добивался успеха, после чего тут же спешил поделиться "добычей" с друзьями. И в конце концов официантка превращалась в обычную дешевую шлюху, которую пользовали по ее прямому, природному назначению все желающие. А желающих, учитывая постоянную сексуальную озабоченность кавказцев, хватало...

Так что по прошествии некоторого, весьма непродолжительного времени Мурадову приходилось от такой работницы избавляться. Такая вот "официантка" теперь и в зале кафе появлялась редко, а метаться по подсобкам и вытаскивать ее из-под недовольных земляков, заставляя выполнять ту работу, для которой ее, собственно, и нанимали, Асланбек считал ниже своего достоинства.

Помимо этого для увольнения были и другие причины, чисто "технического" характера. Недавняя "фемина" за пару недель такой усиленной "эксплуатации" практически полностью теряла всю свою привлекательность, превращаясь в какое-то подобие мокрой и измученной кошки. Правда, у джигитов она по-прежнему пользовалась популярностью, но только теперь уже за счет собственной доступности и безотказности.

Ну а уж после того, как пара бойких девчушек легко вывела из строя больше половины "бойцов" Салмана, заставив их вместо активной борьбы за существование толкаться в очередях у кабинетов венерологов, Асланбек скрепя сердце был вынужден отказаться от осуществления своей мечты. Теперь в его заведении работали жены нескольких близких друзей.

Вот с этими проблем не возникало! И вовсе не потому, что кавказские женщины от природы непривлекательны или холодны, как речной камень. Вовсе нет! Просто для каждого из завсегдатаев землячка – это не просто баба, которую можно пользовать во все предназначенные и не предназначенные для этого природой отверстия. Для них в первую очередь она чья-то дочь, чья-то сестра, чья-то жена. Ну и врожденная "порядочность" собственных женщин изначально не ставится чеченцами под сомнение.

И теперь в "Ведено" из женской половины населения работали в зале и на кухне несколько степенных, хотя и молодых чеченок. Ну и еще Светка-поломойка, которой сексуальные домогательства ни в коей мере не угрожали.

Работала Тушина в кафе давно и постоянными посетителями воспринималась как неказистая, но обязательная часть интерьера. И действительно! Не может гордый чеченец или чеченка убирать не за собой и членами своей семьи, а за посторонними, хоть и земляками.

Так что на корявенькую уборщицу, неслышно перемещавшуюся из зала в кухню, из кухни – в подсобку, никто и внимания-то не обращал. Привыкли... И говорили при ней обо всем, не стесняясь. Обсуждали текущие дела группировки Резаного и всей красногорской диаспоры в целом, планировали очередные акции. А так как даже самые непримиримые русофобы частенько в межличностном Общении использовали язык ненавистных "оккупантов", которым практически все в той или иной степени владели с детства, то Светлана была "в курсе" если не всех, то очень многих событий, имевших место в этой ограниченной количественно и предельно замкнутой среде. Ну а уже благодаря Тушиной "в курсе" был и еще кое-кто...

Работодатель никогда не интересовался личной жизнью своей служащей. А если бы вдруг такое произошло, он был бы очень удивлен, узнав о том, что у Тушиной есть взрослый сын. Правда, сейчас они были в разлуке, которая по независящим от них причинам должна была продлиться еще пару лет. Обычная история – паренье рабочей окраины, из бедной, практически нищей семьи, постоянное противоречие между потребностями и возможностями к их осуществлению. Дерзость, юношеская легкомысленность, стремление любой ценой выбиться "в люди", то есть заиметь "голду" на шею и пальцы, а к ней – черную иномарку... Причем не когда-нибудь, в будущем, а именно сейчас, сразу!

Как правило, к этому стремятся очень многие. Но вот только удается единицам. А основной массе искателей легкой жизни достаются либо кладбищенские могилы, либо тюремные шконки. Исходя из этого, можно считать, что Стасу Тушину еще повезло – он получил всего лишь пять лет "зоны".

А потом ему повезло еще раз – на его пути повстречался оперуполномоченный Леха Числов.

Он тогда еще работал "на земле", в райотделе, на территории которого и безобразили Стае со товарищи. О том, какие отношения связывали опера и подследственного, история умалчивает. Но только что-то такое все же было. Ведь не зря же Леха устраивал арестованному Тушину внеплановые "свиданки" и "дачки", возил домой помыться и переодеться. Да и вообще многое сделал для того, чтобы "первоходу" Стасу было проще прижиться и адаптироваться в совершенно новой для него среде обитания.

Разумеется, все эти благодеяния опера не укрылись от внимательных глаз любящей матери, женщины, кстати, далеко не глупой от природы. Да и сам сын в письмах неоднократно поминал опера только хорошим словом и просил передать ему привет. И нет ничего удивительного в том, что Светлана хотела хоть как-то отблагодарить человека, принявшего участие в судьбе ее единственного сына. Но только что она могла предложить? Деньги? Так, во-первых, Леха бы их просто не взял. А во-вторых, их не было, денег. Асланбек платил копейки – только на еду. А ведь надо еще и за квартиру платить, и чадо любимое на "зоне" "греть"... Жиденькие поступления из "общака" "бригады", в которой "работал" сын, иссякли сразу же после того, как прозвучал судебный приговор, и на процессе Стае никого с собой "не взял".