Лев Пучков - Поле битвы — Москва

Наглухо задраив окна, Вася немного успокоился и разрешил:

— Ну все, теперь можешь свет включать.

— Ну спасибо... И как же ты до этого жил? Ты вроде бы сюда гостью водил...

— А мы свет не включали, — пояснил Вася.

— И что — на ощупь общались?!

— Да телевизор же работал, — Вася пожал плечами. — Видно было...

Я все-таки попробовал провести импровизированный сеанс психотерапии. Спросил, что чувствует боевой брат, какие ощущения...

Боевой брат упорно бурчал, что за нами наверняка кто-то следит (не за всей командой, а конкретно за ним и мной), и вообще, после посещения журналистов нам следовало бы убраться в какой-нибудь другой пансионат. Это как в бою: лежишь, тебя не видно. Выстрелил — «засветился», надо тут же менять позицию. А мы так конкретно засветились, что дальше некуда.

Я вслух проанализировал все отдельно взятые девиации сегодняшнего дня, чтобы Вася мог положительно ответить по каждому пункту, и сам сделал выводы, в чем причина его странного поведения. В обычном варианте начинают с мелочей, чтобы медленно, но верно пробираться наверх, к самому важному. Но здесь особый случай, я прекрасно знал «клиента», так что риск получить «негатив» (и, как следствие, реакцию отторжения) на каком-либо пункте практически отсутствовал. Поэтому начал с самого важного.

— Добавку отняли?

— Да.

— Девчонка бросила?

— Да.

— Это вполне достаточный повод для плохого настроения. Так?

— Да.

— Есть сомнения по поводу правильности вчерашних действий? Может быть, следовало послушать дам и потихоньку убраться оттуда, пока не началось?

— Ну... Вообще — да. Не стоило оно того...

— Ты каждый день объедался до отвала и чувствовал себя хорошо. Верно?

Утверждение основано на факте наличия в Васиной сумке сгущенки и сухпая. Если уж он за время нашего отсутствия не использовал ни одной банки сгуща, значит был настолько сыт, что дальше некуда. А сейчас, во время беседы со мной, Вася как раз сосал сгущ из банки с двумя дырками.

— Да, было неплохо...

— Все вечера до этого ты был занят приятной физкультурой. Так?

— Да... — Вася подумал и тихонько вздохнул. — А потом еще курицу ели. Она каждый раз приносила жареную курочку...

— Свет включать не было необходимости. Как следствие, отпадала надобность в светомаскировке. Верно?

— Точно. На фига нам свет?

— Потом ты в течение полутора часов гулял по свежему воздуху. Приходил обратно, падал в кровать и мгновенно засыпал, уставший и довольный.

— Да. Ну и что?

— Ну и все. Налицо типичный синдром отмены. Теперь у тебя нет всего этого. Нет девчонки, нет добавки, нет уверенности в правильности вчерашних действий, но появилась масса свободного времени, которое ты не знаешь, как использовать... Вывод?

— Вывод?

— Да, Вася, вывод. Теперь тебе понятно, отчего ты весь вечер так себя ведешь?

Вася долго смотрел на меня отсутствующим взглядом, затем вздохнул и выдал окончательное заключение:

— Да все понятно, чего там... Короче так: если ночью не придут, завтра надо будет менять позиции. В смысле, драпать отсюда куда-нибудь. Надо будет с Ивановым поговорить...

— О господи... — вывод, сами понимаете, для меня был неожиданным и весьма огорчительным. — Видимо, старею. Совсем квалификацию потерял!

Проснулся я посреди ночи от того, что кто-то настойчиво теребил меня за плечо и жарко шептал на ухо:

— Подъем! Подъем, блин! Давай, одевайся, блин...

Я узнал Васин голос, протер глаза, но некоторое время не мог понять, что происходит и где я вообще нахожусь. Вокруг была кромешная мгла, чуть-чуть разбавленная каким-то странным, еле различимым зеленоватым свечением. За окнами монотонно шумел дождь, слышно было, как где-то совсем рядом капли гулко ударяют по листовому железу. Немного тянуло сыростью. Наверное, Васе стало душно, и он приоткрыл балконную дверь — как раз настолько, чтобы не уронить прикрепленные по всей площади стекла одеяла.

— Ты че разлегся? — в Васином шепоте бушевало возмущение. — Бегом давай — форма четыре!

— Вот же послал бог урода... — я перевернулся на другой бок и натянул одеяло на голову — вставать смертельно не хотелось, под такой дождик можно спать вечно...

— Подъем! — Вася-изверг содрал с меня одеяло и сказал кому-то: — Сказал?

— Сейчас подойдут, — так же шепотом ответил из мглы голос Петрушина.

Я сел на кровати, на ощупь нашел спортивный костюм и стал натягивать штаны. Чего это они тут устроили?

Теперь понятно было, откуда идет зеленоватое свечение. На полу, между нашими кроватями, лежал Лизин тепловизор и неброско отсвечивал компактным экраном. На экране были видны десятка три красных точек разной степени яркости. Присмотревшись, я заметил между ними разницу: у нижней грани экрана находились статичные точки, их было большинство, а у верхней грани виднелась всего одна. Вдоль левой грани медленно двигались пять точек, судя по вектору, они направлялись к той, что была отдельно.

Я натянул костюм и приоткрыл нижний обрез одеяла на окне — взглянуть, не светает ли.

— Поставь на место! — зашипел Вася. — Мы же, типа, спим!

— Не видно, — успокоил его Петрушин. — Отсвет слабый, второй этаж, панель лоджии прикрывает. Но вообще, лучше, конечно, не открывать. Ближе подойдут, могут заметить.

За окном — ни зги! А вечером, помнится, фонари горели... И кто подойдет-то?!

Вася что-то недовольно пробурчал и задвинул прибор под мою кровать. Я сплю возле окна, теперь уж точно с улицы никто не заметит, можно балконную дверь настежь открывать.

Скрипнула входная дверь, ожидаемая полоска света из коридора не появилась, в призрачном отсвете экрана тепловизора соткалось какое-то подобие двух новых теней.

— Чего так темно? — раздался хрипловатый со сна шепот Иванова.

— Судя по всему, трансформатор рубанули, — ответил Петрушин. — Вот, смотрите...

Некоторое время тени молча пялились на экран прибора — мне пришлось пересесть на Васину койку, не видно ни фига. Пять точек продолжали неспешное движение, остальные пребывали в покое. Я обратил внимание, что в левом нижнем углу экрана тоже есть отдельное от остальных пятнышко — именно пятнышко, а не точка, оно было больше и значительно ярче.

— Сектор охвата? — уточнил Иванов.

— Триста метров, — доложил из темноты Серега. — Думаю, это то самое. Наблюдатель, пять бойцов и транспорт. Только подъехали — горячий...

Пять точек пересекли верхнюю грань экрана и пропали.

— Хорошо — в обход идут, — продолжил Серега. — Если бы топали по прямой, уже здесь были бы. Ну и что будем делать?

— Да не факт, что нам вообще что-то надо делать, — Иванов сочно зевнул. — Может, это какие-нибудь казановы с прогулки топают — типа наших ловеласов...