Крис Пуллен - Бомба для монополии

После множества межконтинентальных телефонных звонков, сделанных во второй половине этого долгого, жаркого, душного дня, стоимость проката и транспортировки определилась в размере девяноста тысяч фунтов, что было больше, чем ожидал Финчли-Кэмден, плюс безвозвратно уплаченные двадцать четыре тысячи за амуницию всякого рода, четыре вида мин, трассирующие снаряды и прочее. Хуже того — сумма, которую нужно было оставить в залог лондонской фирме, которая имела незапятнанную репутацию на протяжении столетия, составляла двести пятьдесят фунтов, что, как он прикинул, было на сотню тысяч больше рыночной стоимости.

«Нику Паркеру лучше не повредить ничего», — повторял по себя Финчли-Кэмден как своего рода мантру, пока лайнер «Эйр Индиа» нес его обратно.

Направлявшийся в другую сторону Добсон самодовольно радовался, чувствуя удовлетворение. Он загреб двадцать пять тысяч на комиссионных, что было не так уж плохо для неожиданной послеобеденной работенки. Более того, не так-то сложно понять, что планирует Волкодав в Коста-Рике, и если получится, то станет возможным пристроить под хорошим предлогом эти двести пятьдесят тысяч, чтобы они были сняты с депонирования... Жаль, что он не округлил сумму до трехсот тысяч, — деньги, безусловно, были в кармане.

Гордон Беннет обзвонил четырех секретарей Полковой ассоциации, которых он знал лично. Они выдали ему огромное количество имен и адресов. Затем он сложил три немнущиеся рубашки, трое трусов и три пары носков в рюкзак, туда же положил запасной гернсейский свитер, джинсы и принадлежности для бритья. Напоследок он удостоверился, что атлас автомобильных дорог Британии лежит в «бардачке» его «шевроле».

— И вот мы скажем «до свиданья» владеньям Микки Мауса, — мурлыкал он себе под нос, проезжая мимо фабрики.

В Ламбете, в спальне, спрятанной в краснокирпичном лабиринте входов, лестниц, лифтов и открытых коридоров, Уинстон Смит лежал в постели с Розмари Фитц, шестнадцатилетней цыпочкой, которая гуляла после двойного срока в GCSE — учреждении, которое называлось «Обучение уходу за детьми».

Она была красавица. Ее груди, хотя и небольшие, были так тверды, что они едва колыхнулись, когда она поднялась и опустилась на его тело. Соски цвета спелой сливы, по контрасту с ее кожей казавшиеся пурпурными, покачивались надо ртом Уинстона. Ее тугой широкий зад, казалось, обхватывал его член по всей длине.

Пятью минутами раньше, когда она впервые подержалась за него, она сказала:

— Черт, мужик, ты же никогда не введешь это в такую маленькую щелку, как моя.

А он ответил:

— Слушай, давай я лягу на спину, а ты сядешь сверху и введешь его так, как захочешь.

Потом были охи и ахи, а через пару минут, которые тянулись бесконечно, она наполовину села, наполовину встала на колени, и он начал привычные движения, стараясь избежать разочарования для них обоих. Неуверенно поначалу, потом со все большей уверенностью, она начала сама двигаться вверх и вниз, и теперь охи и ахи раздавались снова, но уже звучали совершенно иначе.

— О, черт, как ты приятно двигаешься, — воскликнул он. «Двести пятьдесят пять, — сказал он про себя, — двести тридцать девять». Но это было не нужно, его большие черные руки нащупали и сжали ее плечи, ее руки ритмично двигались по его груди, почти так, как если бы она делала массаж сердца, затем они разом кончили, и она завертелась на нем, корчась со стонами, так что он мог чувствовать спазмы внутри ее, каких он никогда не ощущал прежде, и его член выскользнул.

— Девочка, — сказал он, когда его дыхание успокоилось настолько, что он смог говорить, — это было великолепно. Лучше у меня никогда не было.

Задыхаясь, она проговорила:

— Ты говоришь это всем девчонкам.

Это было правдой, но он попытался обратить все в шутку.

— Как ты об этом узнала?

— Моя мамаша сказала мне, — и она захихикала, но тут же оборвала смех. — Боже, ты слышишь это?

Он слышал, его уши были так же настороже, как в джунглях Брунея три года назад.

— Передняя дверь заперта?

Она кивнула, глаза ее расширились и побелели от ужаса.

— Это мои братцы, должно быть. Мамаша на работе. Они убьют тебя.

Когда дверь начала открываться, Уинстон припер ее стулом, влез в свои плавки, закружился в поисках рубашки, но тут стул поддался неистовому натиску снаружи.

— Рози, хренова ты шлюха, мы знаем, что ты там с этим жеребцом Уинстоном, и он будет на пару шариков легче, когда мы с ним кончим...

Стул разлетелся на куски, и двое братьев, один в среднетяжелом весе с серьезными намерениями, а другой его спарринг-партнер, влетели внутрь, а Уинстон одновременно выскочил. Через окно.

Он сделал правильно. Квартира была с измененной планировкой, окна спальни и ванной выходили прямо наружу, выше и ниже были открытые лестницы, а входная дверь и окна другой комнаты выходили на средний этаж. Это было нелегко, и он заработал неприятную царапину на спине, но это было все же лучше, чем лететь вниз с четвертого этажа.

Он срезал путь до лифтов и лестничных клеток. Добравшись туда, он остановился и прислушался. Ни звука. Затем донесся издалека вопль. Вниз? Нет, именно этого они и ждут. Тогда...

Один ждал его за первым поворотом, а другой топотал по лестнице, чтобы отрезать его от выхода. Уинстон развернулся, прыгнул вниз по лестнице и встретил второго хорошим ударом, который мог бы снести этому боксеру голову. Тот видел это, и принял удар своим могучим плечом, но даже так был отброшен назад в полуприсед. Уинстон перескочил через него на манер Дэйли Томпсона и оказался на свободе. Одна неприятность — он все еще был в чем мать родила, если не считать плавок, и враги были за спиной.

Он спустился на первый этаж, вылетел пулей из дверей, пробежался по двору прогулочным шагом, и увидел возможное убежище — «шевроле» на стоянке. Уинстон ввалился на заднее сиденье и крикнул:

— Давай, мужик, гони! Черт подери, сержант Беннет! Какого хрена вы здесь делаете?

— Ищу тебя, сынок. Что же еще?

Беннет поглядел в зеркало заднего вида и увидел двух здоровенных, весьма мускулистых черных мужчин, выбежавших из дверей в охотничьем азарте. Он включил зажигание.

— Ты мог положить их.

— Конечно, мог, мистер Беннет. Но вы же видели, они дрались всерьез. Я мог только убить их, чтобы они не убили меня. Или, — он припомнил что-то насчет того, чтобы сделать его на пару шариков легче, — не оторвали мне яйца.

Они свернули на Кеннингтон-парк роуд.

— Хочешь, скажу, почему они за тобой гнались? Ты трахнул их сестричку!

— Откуда вы знаете?

Гордон Беннет бросил неприязненный взгляд на ноги Уинстона.

— У тебя потекло.

— Их малолетнюю сестричку. Мистер Беннет, давайте направо, и мы найдем местечко, где вы сможете купить мне какой-нибудь холодной дряни.