Владимир Шитов - Я выбрал путь смерти

— Пока я буду дослуживать последние месяцы, постарайтесь подготовить материалы для моей будущей работы.

— О каких материалах ты говоришь?

— Хотелось бы иметь прижизненные фотографии бандитов, напавших на вас в поезде.

— Я думаю, что достать их не будет проблемой. Я попрошу следователя прокуратуры Стукало, чтобы он их прислал. Ещё что тебе надо?

— Обратитесь в УВД области с просьбой, чтобы его сотрудники дали вам справку о том, в какую преступную группировку входили убитые бандиты, где проживали, кто составлял круг их друзей. Пусть они сообщат вам о них все, что знают.

— Понятно. Постараюсь все это сделать к твоему возвращению.

Перед тем как возвратиться в воинскую часть в Краснодар, Волчий Ветер посчитал для себя обязательным навестить Лидию Степановну и проститься с ней. Названая мать была в курсе всех его ближайших планов, поэтому ему не требовалось её о чем-то просить, разъяснять что-то: женщина понимала его с полуслова.

— Мама, я завтра поездом Санкт-Петербург-Адлер отправляюсь в свою часть, — сообщил он.

— Просто удивительно, что так быстро пролетело время твоего отпуска. Я приду тебя проводить, — сказала она.

С его стороны это не вызвало возражений, поскольку он знал, что Лидия Степановна своего решения не изменит.

— Мама, вот деньги на крайний случай, если заболеешь. — Он дал Лидии Степановне тысячу долларов.

— Спасибо, Саша. Болеть я не собираюсь, но какой-то запас денег в доме не помешает.

За чаем Волчий Ветер поинтересовался у Лидии Степановны:

— Вы знаете, мама, что после увольнения в запас я буду работать у Тараса Кондратьевича в банке?

— Ты мне об этом говорил.

— Возможно, на новом месте на первых порах мне придётся трудно. Пока познакомлюсь с товарищами по работе, узнаю, кто что собой представляет, на что способен, пройдёт уйма времени. Тарас Кондратьевич согласился, чтобы я взял себе в напарники кого-нибудь из сослуживцев, проверенного в бою.

— Такой напарник у тебя в части найдётся?

— В моей группе все надёжные и проверенные в бою парни.

— Ну и кого из них ты намерен пригласить?

— Старшину Капустина Дмитрия. У него по контракту в этом году истекает срок службы в армии.

— Дай Бог, чтобы Капустин твой план одобрил. Думаю, лучшего напарника тебе не найти в Питере.

— Я тоже так считаю, но у него тут, в Питере, появится проблема, которую нам одним не решить.

— О какой проблеме идёт речь?

— Ему здесь негде жить.

— Он женат, имеет детей?

— Куда там! Такой же холостяк, как я.

— Тогда первое время, пока не найдёт лучшего жилья, может пожить у меня. Все веселее нам вдвоём будет. Но только чтобы никаких первых встречных подруг в дом не приводил и не пьянствовал.

— Он, как и я, в отношении слабого пола придерживается строгих правил. И не злоупотребляет спиртным.

— Считай, что меня ты насчёт своего друга Капустина уговорил, — ласково улыбнувшись, произнесла она.

Так что Волчьему Ветру при его вербовке Капустина к себе в напарники для службы в банке было что предложить.

Если принять во внимание наличие в стране трех миллионов безработных, становится понятно, что Волчий Ветер не считал проблемой найти себе напарника для будущей работы в «Евпорбанке». Так оно и получилось.

Два месяца до увольнения в запас для Волчьего Ветра и согласившегося поехать вместе с ним работать в Санкт-Петербург Дмитрия Фёдоровича Капустина по кличке Чумной пролетели быстро. Особой приметой Капустина, двадцатичетырехлетнего, среднего роста крепыша, были тонкие, ухоженные чёрные усы.

У читателей может возникнуть резонный вопрос: почему Махновский и Капустин, а также другие военнослужащие разведывательного подразделения имели клички, словно были преступниками? Ответ очень простой. У разведчиков оружие, боеприпасы имели свои условные названия. Противник мог прослушать на определённой частоте по рации радиоразговоры разведчиков, но не сумел бы разобраться в сути, так как знание только условных названий и кличек само по себе ничего важного не давало, а поэтому враг не мог использовать эту информацию.

Разведгруппа, проникнув в расположение окружённой группы военнослужащих, связывается по рации со своим командиром, докладывает ему, сколько солдат попало в окружение, сколько среди них раненых, какое они имеют вооружение. Свои переговоры разведчики и командир строят достаточно своеобразно. Например, разговор мог быть таким:

— Привет, Большой! Ты думаешь меня поздравлять с днём рождения?

— А когда и сколько тебе стукнуло?

— Как раз сегодня стукнуло четвертак.

— Ты, оказывается, совсем старик. Что будем пить? Коньяк, водку или томатный сок? Да, и чтобы бабы были. — Командир напоминает, на какие вопросы он хотел бы получить от разведчиков ответы.

— Две есть, но для тебя они старые.

— Если так, то тратить на них спиртное нечего, обойдёшься томатным соком…

В таком пустом разговоре разведчики смогли обменяться важной информацией. Они сообщили, что в окружение попало двадцать пять военнослужащих, среди которых двое тяжелораненых. Указали, какое у них вооружение, сколько боеприпасов. В свою очередь, Большой дал знать разведчикам, что он в три часа ночи со своим подразделением попытается их вызволить.

Между разведчиками, с одной стороны, и Большим — с другой, мог состояться совсем иной разговор, на другую тему, но все равно оба разведчика поняли бы его смысл. Так, находящийся в окружённой группировке разведчик мог свою информацию изложить иначе:

— Привет, Большой, от Червонца. Ты знаешь, твои сапоги мне так натёрли ноги, что обе хоть отрубай и выбрасывай.

— Ты хочешь, чтобы я тебе другие штиблеты дал?

— Хочу!

— А фигу из трех пальцев не видел?

— Видел, но нормальные сапоги иметь не откажусь, поэтому моё желание остаётся неизменным.

— В твоём возрасте пора переходить на собственные корма. — Большой предлагал разведчикам попытаться вырваться из окружения, опираясь на собственные силы.

На что разведчик отвечал:

— Я солдат, моё дело выполнять команду, а обувать и одевать меня должно начальство. Пускай об этом у него болит голова, а не у меня.

Из ответа Большому понятно, что разведчики, используя только собственные силы, на прорыв идти не решаются…

Получалось так, что чем больше в разговоре разведчиков было мякины, тем труднее, а скорее невозможно третьему лицу догадаться о смысле услышанного.

Если учесть, что каждая разведывательная группа имела своё условное обозначение нужных предметов, то в чехарде этих названий могли разобраться только осведомлённые лица.