Евгений Читинский - 1941. Июнь

Как только я, бывший следователь (а ныне пенсионер), посмотрел в интернете доступные материалы по делу генерала армии Павлова, мне сразу же в глаза бросилась расплывчатая, аморфная формулировка приговора в стиле «За всё хорошее против всего плохого».Понятно, что следователи (судьи, адвокаты) имеют намётанный взгляд, который сразу же вычленяет в тексте приговора или обвинительного заключения (на предварительном следствии) несостыковки, за которые очень легко зацепиться…

Но…

Такого взгляда не имеют дилетанты и любители. Понятное дело, они не профессионалы. Они просто проФФи в чём-то другом, а не в уголовном праве, и они, наверное, тоже «заводятся», когда к ним лезет кто-то из непрофессионалов с дурацкими идеями.

А если следователь вдобавок имеет еще и высшее историческое образование, как автор этих строк, да еще очное, да еще советское, согласитесь, убойная смесь получается! Ну, а ежели сюда добавить службу в военной контрразведке… Да уж. Много вы таких авторов в интернете видели?

Я не видел!

А теперь коротко и по существу.

Всем юристам известна формула обвинения «что, где, когда, при каких обстоятельствах», которая вытекает из древнеримской формулы «кто, что, где, с чьей помощью, для чего, каким образом, когда», которой руководствовались при расследовании уголовных дел. И этой практике как минимум полторы тысячи лет!

Так вот, в уголовном деле генерала армии Павлова напрочь отсутствует конкретика. Конкретные примеры его преступной деятельности. Но это – тема отдельного разговора.

В данной статье я хочу поговорить про 122 ИАП, который, по словам дилетантов, перед самым нападением Германии на СССР был напрочь разоружен «коварным и тупым Павловым».

Почему «дилетанты»? Да потому что они думают, что Павлов, Жуков и Тимошенко крутили-вертели Сталиным как хотели, а тот, как мышь, сидел под веником в углу и молчал в тряпочку. Типа Павлов был непомерно крут, плевал на НКВД, Особый отдел и на всю их агентуру, да и просто на честных людей, которые при виде вредительства «сигнализировали компетентным органам».

Ну, типа Сталинский режим был белый, пушистый, доверчивый и наивный, чем и пользовался Павлов. Беззастенчиво с особым цинизмом. Типа! В частности, он разоружил целый истребительный авиаполк (ИАП), а именно полк под номером 122, расположенный на самой границе. Вот не побоялся никого! Всех послал куда подальше – взял и разоружил!

Поэтому немцы и разбили 122 ИАП!

А что, дорогой читатель, картинка-то яркая, для людей с клиповым типом мышления – то, что надо. Они же не в состоянии связать в единую логическую цепь все взаимосвязанные факты.

Ну, например:

122 ИАП перебазировался на аэродром Новый Двор накануне войны, а именно 10 мая 1941 года. Это в 7-10 км западнее Гродно, а еще далее на запад в 15-ти км находится и сама госграница. К северу тоже граница, но уже в 5,5 километрах, то есть, 122 ИАП, как и три армии в Белостокском выступе, был загнан в заведомое полуокружение.

Такое расположение войск для обороны крайне невыгодно. Это понятно всем, у кого есть логический тип мышления, и любому лейтенанту «Ваньке-взводному» (потому что он профи). Но такое расположение очень удобно для нападения.

Не будем на этом сейчас останавливаться, вернемся к нашему 122 ИАП.

Как только полк сел на новый аэродром, сразу же в 15 часов на бреющем полете над стоящими на земле И-16 пролетает немецкий истребитель Ме-109. На бреющем полете! Понятное дело – разведка! МЕ-109

Развивая эту тему, отметим, что немцы постоянно нарушали госграницу и производили свои разведывательные полеты над советской территорией. Это вызвало среди наших лётчиков негодование и огромное желание сбить наглецов, но жёсткое «На провокации не поддаваться» сдерживало молодых пилотов.

Какой самый лучший способ добиться того, чтобы летчики не поддавались на провокации?

Да очень простой. Разоружить!

И вот, накануне войны 21 июня 1941 года, вечером, когда полеты уже закончились, летчикам поступил приказ «Снять с самолетов оружие и ящики с боеприпасами и хранить их отдельно». Как вспоминал лётчик-истребитель Долгушин Сергей Фёдорович, пилоты сильно возмущались, но приказ надо выполнять, и тогда Долгушин, как командир звена, решился на небольшую хитрость, на своих трех самолетах ящики с боезапасом убирать не стали, оставили на месте, а вот пушки сняли.

И тут вдруг ночью, в 2 часа 30 минут поступил новый приказ – поставить всё вооружение обратно на самолёты! Представляете, что тогда подумали лётчики про своё и вышестоящее начальство? Но делать нечего, и этот приказ надо исполнять.

Вот отрывок из интервью Долгушина С. Ф.:

« Примчались к самолетам, расчехлили. Техники начали пробовать двигатели, прогревать. А нам пора таскать пушки, пулеметы »…

« Нашей 2-й эскадрилье и 4-й эскадрилье через аэродром нужно бежать, а 1-я и 3-я стояли прямо около палаток. Мы прибежали, а те ящики уже убрали, начали таскать пушки. Техники тоже подключились, нужно быстро. А у нас ящики в самолетах, и мое звено подготовилось первым, все три самолета. Я пошел, доложил командиру эскадрильи, что звено готово. Он не стал спрашивать, как это нам так удалось раньше всех подготовиться… Только начался рассвет »

Таким образом, мы видим, что ящики с боезапасом 1-я и 3-я эскадрильи поставили, когда лётчики 2-ой и 4-ой бежали через всё поле аэродрома на противоположный край. То есть, звено Долгушина начало ставить пушки одновременно с лётчиками 1-ой и 3-ей эскадрильи!

Успели до рассвета.

Вывод.

К рассвету 22 июня 1941 года две эскадрильи и одно звено как минимум уже были боеготовы и во всеоружии! Да и остальные по времени отставали от них ровно настолько, сколько нужно пробежать от одного края аэродрома до другого (время на поставку ящиков с боезапасом).

А вот что далее вспоминает Долгушин:

« В субботу нам прислали Пе-2: показали, что это за самолет, и чем от Ме-110 отличался. А разница была одна- единственная: у "110-го" стабилизатор ровный, а у Пе-2 загнут. В субботу Пе-2 летал, стрелял холостыми патронами. И вдруг с южной стороны к аэродрому подходят два самолета. В хвосте этого самолета раздается очередь, длинная очередь – и по стоянкам самолетов. Крестов-то не было, но тут все ясно: обстреляли, прошел "110-й". По телефону мы узнали, что есть раненые, – значит точно, прошел немец и обстрелял. Мы рассредоточили машины, и опять таскать пушки и боеприпасы. Первыми подготовились мы, затем 1-я эскадрилья, которая стояла около палаток.