Анатолий Половинкин - Киберпреступник

Горячий кофе наполнил бумажный стаканчик, распространяя в воздухе душистый аромат. Макар сделал глоток бодрящего напитка.

И все же чувство страха не покидало его. Нелегко было осознавать, что ты только что продал часть своей памяти. Это что-то из ряда вон выходящее, как сцена из фантастического фильма. Ведь это же значило, что годы его жизни ушли от него навсегда.

Макар посмотрел на часы. Прошло примерно полчаса, как он вошел в кабинет. Значит, вся операция заняла не больше двадцати минут. Слишком быстро. Что можно успеть за это время? Подготовка, беседа с нейрохирургом, все это должно было тоже занять немало времени.

И он об этом ничего не помнил.

Макар допил кофе, и действительно почувствовал себя значительно лучше. Он сосредоточился, и попытался поэтапно восстановить все события своей жизни. Вспомнил свое детство, школу, первую встречу со своей будущей женой, свадьбу, семейную жизнь. Но, как ни силился, ничего не мог вспомнить ни о своей работе, ни об обучении в институте, где он получил свою профессию. Нет, сами воспоминания сохранились. Он помнил преподавателей, сокурсников, но не помнил, чему там обучался. Он помнил адрес института, как туда добирался, но самих знаний, которые он там получил, не было в его голове. Они словно были начисто стерты из памяти. Да, он помнил, что обучался программированию, помнил, что что-то набирал на клавиатуре, но что именно, он не помнил.

То же самое касалось его воспоминаний о работе. Он помнил места, где работал, лица своих коллег, но не помнил, чем занимался. Да, он что-то программировал на компьютере. Но что именно программировал, что было на экране монитора, все это было начисто стерто из памяти. Ни названий программ, ни их предназначение, ничего.

Он продал свои профессиональные способности и знания.

Звучало это жутко, звучало зловеще, но теперь уже было поздно сожалеть о содеянном. Назад дороги не было.

И как же теперь он будет жить? Чем заниматься? Он стал умственным инвалидом. Не душевно больным, не психопатом, а кем-то вроде слабоумного. Именно это сравнение пришло в голову Макару, и показалось ему самым подходящим для определения его нынешнего состояния.

Слабоумный. Кто бы захотел признать себя таковым? Но как еще можно назвать человека, потерявшего свои умственные способности, и забывшего все, что когда-либо умел?

Зато теперь у него есть сто тысяч долларов. Он может со спокойной совестью проводить все свои дни, сидя в кресле перед экраном телевизора, и нигде больше не работать. Прямо-таки мечта.

Вот только нужна ли ему такая жизнь? Он не привык бездельничать. Его деятельная натура и кипучий ум требовали, чтобы он постоянно вел активный образ жизни, что-то придумывал, создавал.

Но создавать он теперь ничего не мог. Он добровольно лишил себя таких способностей. Продал их. Все, что он может, так это работать сторожем, дворником или грузчиком, если, конечно, для последнего у него хватит здоровья. А, может, просто жить с женой в свое удовольствие, пока у них не кончатся эти сто тысяч зеленых?

А, впрочем, есть ли у него эти самые сто тысяч? Не обманули ли его? Он ничего не помнил, и не имел ни малейшего представления о том, как же реально обстоят его дела.

От этой мысли его прошиб холодный пот. В этом мире никому нельзя доверять.

Выбросив пустой стаканчик из-под кофе в мусорный контейнер, Макар направился к входной двери, которая гостеприимно открылась перед ним, выпуская его на свежий воздух.

От непривычно яркого солнца он прикрыл глаза. Менее часа назад, когда он входил в это здание, небо было пасмурным, серым, словно свинец. Видимо, за это короткое время погода успела весьма недурно разгуляться. И заметно потеплело. Прямо-таки, можно сказать, резко потеплело.

Макар зашагал по тротуару, размышляя, что же лучше, сесть на автобус или так же, как и утром, пройтись пешком. Похоже, что для его мозгов прогулка пешком все же лучше, нежели поездка в тесном и душном общественном транспорте.

Поднеся руку к голове, Макар ощупал ее, словно ожидая обнаружить на ней шрамы или еще какие следы от произведенной над ним операции. Но таковых следов не было. Если над ним и провели какую-то операцию, то она была совершенно иного рода, и не оставила после себя никаких видимых следов.

Он шел, вдыхая апрельский воздух. Однако, как же все-таки потеплело за столь короткий промежуток времени. В воздухе уже пахло самым настоящим летом, а не весной. Молодая зелень деревьев, газон, заполненный желтыми одуванчиками, с которыми он уже почти распрощался, когда шел в корпорацию.

Стоп. Макар остановился как вкопанный. Его взгляд устремился на этот самый желтый ковер из одуванчиков. Сплошные одуванчики. Некоторые из них уже успели отцвести, и разлетались белым пухом.

Но как это возможно? Когда это произошло? Ведь всего лишь менее часа назад эти самые одуванчики еще только-только начинали пробиваться из молодой травы. Как же они успели вырасти, распуститься, и даже отцвести за столь короткое время?

Макар огляделся по сторонам. Что-то вокруг было не так. Господи Боже, да все было не так! Деревья! Ведь, когда он шел сюда, на них едва-едва начинали распускаться почки. Даже листьев-то как таковых на них не было. Сейчас же все деревья буквально были усыпаны листьями. Молодая зелень.

Что происходит? Макар закрутил головой. Люди, спешащие по своим делам, были одеты значительно легче, чем они обычно одеваются в конце апреля.

Что за безумие? Сколько же прошло времени с того момента, когда он вошел в двери корпорации? Что с ним творится? Сейчас никак не может быть апрель месяц. Зеленые деревья и кусты, целые поля желтых одуванчиков, едва ли не по-летнему одетые люди.

Макар взглянул на календарь своих наручных часов. Да нет, все правильно, 22.05. Год тот же самый, да и времени прошло совсем немного. Тогда почему все вокруг так разительно изменилось?

22.05?! Пятый месяц?! Потрясенный, Макар уставился на циферблат. Пятый месяц – это май! Календарь на часах показывал 22 мая. Но этого просто не может быть. Получалось, что с того момента, как он вошел в офис «Знание-сила» прошел целый месяц? Бог ты мой, где же он был все это время?

Макар оглядел самого себя. На нем был тот же самый костюм, те же туфли.

Рубашка! Рубашка была другой. Он отлично помнил, что утром надевал белую рубашку, которую ему так старательно нагладила Раиса. А сейчас на нем была голубая рубашка.

Он почувствовал, как в его груди замирает сердце. Что же произошло? Ведь не мог же он пробыть в трансе целый месяц? За этот период он явно успел побывать дома, чтобы, по крайней мере, переодеть хотя бы рубашку.

Но почему же он ничего не помнит об этом месяце? Куда тот девался из его памяти? Ему повредили мозг? Что-то стерли из его головы? Какие-то пласты памяти? Процесс трансплантации вызвал амнезию? Похоже, что да, именно так. Но, как же его жена, она же должна была заметить это? За этот забытый период он же должен был появиться дома. Где-то же он успел переодеться? И если ему повредили мозг, то Раиса бы его больше не выпустила из дома. В таком-то состоянии она и вовсе должна была бы поместить его в клинику.