Михаил Серегин - Доноры за доллары

– Кот, таковы были условия прошлого раза. Извини, дело, конечно, довольно щекотливое, но ты понимаешь... Ты же все понимаешь!

– Бля, я сутенер, профессиональный сутенер! Зачем мне ваши мокрые дела? Я живу и жирею – баб, которые готовы хоть за еду на меня работать, в Москве до едрени фени! Зачем я буду наживать себе геморрой? В конце концов, я в своих курочек все же деньги вкладываю, а вы их колбасите, как вокзальных шлюх! Хватит с меня!

Кот закрыл кодовый замок кейса, поднялся и пошел к выходу мимо замершей у стола парочки. Не успел он сделать и двух шагов, как мощный удар в челюсть отбросил его к противоположной стене. От неожиданности он сперва замер, а потом снова выхватил пистолет. Но не успел им воспользоваться – Вжик пинком выбил «ствол» из тонкой руки Кота и швырнул его под кресло.

– Не дергайся! – сменил вдруг тон Фой. – Если ты, пидор гнойный, не перестанешь выкобениваться, я тебя порву, как поролоновую крысу!

Кот медленно подтянул под себя длинные ноги в кремовых штанах и попытался подняться.

– Сидеть! – крикнул Фой, делая ему подножку.

После он подошел к Коту, который вытирал сочащуюся из губы кровь тыльной стороной ладони, и почти ласково произнес:

– Что ж ты, паскуда, вытворяешь? Забыл, что ли, кто тебя из дерьма вытащил? Крутой стал – бабы на тебя за еду работают? Ты, сука вонючая, будешь за ними горшки выносить, если в мозгах прояснение не настанет в ближайшее время, понял меня? Проблем с властями тебе не хочется? А хочешь, мы тебе их прямо сейчас и устроим? Вжик, ну-ка, напомни мне телефончик отдела по борьбе с наркотиками... Сколько там дают за централизованное распространение? Ну, уж клуб твой у тебя точно отымут, как пить дать! И будешь Дунькой на зоне у параши пыхтеть. Быстро твою жопу научат, как родину любить и старших уважать!

В течение этого монолога с Котом происходили разительные перемены. Спесивое выражение лица сменилось на кислое, а злые взгляды, которые он бросал на напарников, стали кроткими, как у жертвенной овцы.

– Ладно, – буркнул Кот. – В последний раз.

Заведующий сжал руки так, что костяшки побелели.

Как признался мне потом Чехов, в тот момент он ломанулся наугад. Ни документов, подтверждающих правдивость этого заявления, ни каких-либо улик у него не было и в помине. Просто, анализируя динамику посещений этого мрачного места и сопоставляя с имеющимися у него фактами, Чехов понял, что его догадка может быть абсолютно верна.

Зачем преступники отправляли трупы в посторонний крематорий, можно было только гадать. Видимо, в том лечебном учреждении, в котором производилась пересадка органов, своего крематория не имелось, а тела людей обязательно должны были исчезать бесследно. Вот и выбрали крематорий подальше от города и позапущенней.

«Интересно, тут, кроме заведующего, есть какой-нибудь персонал? – думал я. – Пока, по крайней мере, мне никто не встретился».

По виду заведующего было ясно, что стрела попала в цель. Он молчал и смотрел на нас все мрачнее.

– Откуда вам это известно? – глухо спросил он.

– Ваш же «Эдельвейс» вас и заложил, – снова нагло соврал Чехов, наваливаясь на край стола своей широкой грудью. – Вот мы и приехали посмотреть на того негодяя, который помогает преступникам скрыть от следствия все улики. Сдавайте дела, Анатолий Александрович! Вас ждет суд и тюремное заключение. Судимы не были? Значит, от пяти до десяти лет. С самым строгим режимом.

Анатолий Александрович зло бросил скрепку и встал со стула. Он стал нервно прохаживаться по кабинету и возбужденно говорить. Слова из него вдруг полились неожиданно непрекращающимся потоком. Нам оставалось только внимательно слушать, что он говорит.

– Да, я негодяй. Мало того – я подлец. Нельзя, нельзя так поступать нормальному человеку. Я же знал, знал, что это все нечисто! Не могут быть люди, как дрова – без имени, без адреса, без могилки! Но ведь деньги, живые деньги! Вы меня понимаете? Я думал: да, возьму грех на душу. Но ведь деньги помогут живым людям! Они же умирают каждый день, а лекарств не хватает. И персонала – тоже не хватает. Все разбегаются! Станет эта молодая медсестра тут тихо загибаться – антисанитария тут полная, поверьте мне! – за какие-то сотни рублей? Вы, вот вы, молодой человек, сможете жить в Москве на такие деньги? Вам же на проезд до работы не хватит! А я – что могу сделать я? Я – должностное лицо, я не хозяин этого бардака! Государственное финансирование – вы же знаете, сколько это! А тут – деньги! Я смог за ремонт заплатить, и теплые одеяла купить на зиму, и лекарства... Боже, какие дорогие сейчас лекарства!..

Он вдруг остановился посередине комнаты, замолчал и провел рукой по лбу.

– Да-да, вы правы, – сказал он, хотя мы по-прежнему молчали.

Он сделал большой шаг и, приблизившись к Чехову, протянул обе руки. Чехов растерянно посмотрел на меня.

– Арестовывайте, – ломающимся от волнения голосом сказал Анатолий Александрович, все еще держа руки перед лицом Чехова.

Тот кашлянул, совершенно растерявшись от такого оборота дела, и сказал:

– Вы сперва успокойтесь и присядьте. Прежде чем арестовывать, мне бы хотелось немного расспросить вас.

– Да-да, допрос, как и полагается, – согласился Пихтин и снова занял свое место за столом. – Что вы хотели узнать?

И вдруг мне, взрослому мужику, стало отчего-то стыдно под его внимательным взглядом. Я вздохнул и решил молчать до самого конца. Чехов, видимо, уловил мое настроение и с неудовольствием покосился на меня. Тем не менее, сохраняя полную невозмутимость, он начал:

– Для того чтобы восстановить всю картину преступления, нам нужно допросить всех. Поэтому, будьте добры, расскажите нам все, как это было – по возможности в деталях. Ладыгин, – повернулся он ко мне, – ты умеешь стенографировать?

– Не умею, – честно признался я. – Но я попробую очень быстро писать.

– Пробуй, – удовлетворенно кивнул головой Чехов, увидев, как я вынимаю из нагрудного кармана ручку и блокнот. – Вы можете начинать, Анатолий Александрович.

Пихтин по-прежнему очень волновался и рассказывал путано, сбивчиво. Поэтому у меня не было проблем с записыванием – он повторял одно и то же по нескольку раз.

Из всего сказанного выходило следующее. Пихтин был заведующим всего диспансера и совмещал здесь несколько должностей разом. В его ведении, в том числе, находился и крематорий. Однажды поздней осенью ему позвонили и предложили по телефону взаимовыгодное сотрудничество. Заведующему предлагалось помочь с ликвидацией неких трупов при помощи сожжения их в электропечах крематория. За это собеседник, который представился достаточно невнятно, обещал ряд крупных сумм, которые директор получит наличными сразу же по исполнении своих обязанностей. Пихтин, конечно же, поинтересовался, что за тела ему будут привозить. На что получил ответ, что в стоимость его услуг включена оплата отсутствия любопытства.