Александр Тамоников - Смертельные прятки

«Быть может, всему виной сложный маршрут? – думал Пауэрс, выруливая на взлетную полосу. – Сейчас поднимешься в небо, наберешь высоту, и беспокойство отступит. Главное – держаться заданной высоты, и тогда беспокоиться не о чем».

Отчасти так и случилось. Пауэрс набрал высоту в восемнадцать тысяч километров, самолет развил скорость около семисот пятидесяти километров в час, и вскоре Афганистан остался позади.

Границу воздушного пространства Советского Союза Пауэрс пересек юго-восточнее Кировабада, пролетел над полигоном Тюратам, где ему удалось сделать снимки межконтинентальной баллистической ракеты, совершил пролет над Челябинском и Магнитогорском. Небо казалось тихим и доброжелательным, настроение понемногу улучшилось. «Напрасно паниковал, ничего нового или неожиданного полет не принесет. А предчувствия лучше оставить мнительным дамам или гадалкам».

Следующим пунктом полета шел город Челябинск-40, где у русских находился завод, по данным разведки, занимающийся изготовлением оружейного плутония, так необходимого для производства ядерного оружия.

Подлетая к цели, Гэри Пауэрс улыбался. Его мысли унеслись в далекую Америку, где осталась его жена Барбара. Пять лет брака, наполненных эмоциями. Красавица Барбара дарила ему ощущение полноты жизни. Она умела поднять ему настроение, заставить отстраниться от забот военной службы. Она умела создать праздник и, как она сама говорила, позволяла любить себя. Брак их не был безоблачным. Ее огорчали долгие отлучки мужа, его слишком сильное пристрастие к алкоголю.

И все же в браке Гэри чувствовал себя счастливым. Приятно было осознавать, что после долгой и опасной командировки тебя ждет теплый прием. Улыбаясь, как умела улыбаться только она, Барбара бросится ему на шею, не обращая внимания на людей, будет осыпать его лицо короткими влажными поцелуями, от которых по коже побегут мурашки. Затем подхватит его под руку и начнет болтать всякие глупости, не умолкая до самого дома. Там его непременно ждет горячий ужин, приготовленный специально по случаю его приезда. А вечером, лежа в постели, она станет нашептывать ему на ухо совершенно неприличные слова, но в ее устах они будут звучать как музыка.

Самолет подлетал к Свердловску, когда приятные мысли прервала вспышка света. У-2 дернулся, Гэри посмотрел вверх и увидел, как все вокруг начало заливать оранжевым светом. Он не сразу сообразил, что подвергся обстрелу, понял лишь, что ручка управления перестала действовать, самолет начал быстро терять высоту. Оранжевое облако, возможно, отражение взрыва в фонаре кабины самолета, разрасталось. «Боже, все кончено, – пронеслось в голове Пауэрса. – Все кончено. Но как это возможно? У русских нет ракетных комплексов с такой дальностью выстрела. Получается, я ушел ниже, чем следовало».

Возможно, это было действительно так. Мечтать за штурвалом Гэри не привык, так что мог и не заметить этого. Но что делать теперь? «Соберись, Гэри, иначе тебе действительно конец. – Пауэрс заставил себя встряхнуться. – Ты должен вернуться домой. Ты нужен своим родителям. Ты нужен Барбаре». Он с силой ударил себя ладонью по лицу. Один раз, второй. Боль отрезвила, заставила работать мозг – отыскивать путь к спасению.

Мысли опережали одна другую. Взрывом у самолета оторвало крыло, он начал входить в неуправляемый штопор. «Катапульта! Нужно катапультироваться, этому тебя учили в школе пилотов. Итак, что нужно сделать? Для начала принять определенную позу…»

Он попытался произвести необходимые манипуляции и понял, что ему это не удастся. В тесной кабине У-2 выполнить маневр и при обычных обстоятельствах не так-то просто, а в деформированной кабине – тем более. Пауэрс понял, что, если он попытается катапультироваться, ему оторвет ноги.

И тут он вспомнил, что есть еще один способ покинуть самолет. Нужно выбраться из кабины на фюзеляж. Он едва успел вытянуть ноги из-под панели приборов, как раздался новый взрыв, за ним еще и еще, и еще. «Боже, да они в решето меня превратят!» – паника снова охватила Пауэрса. Он увидел, как взрывается фонарь кабины, отстреленный снарядом, почувствовал, как воздушный поток, ворвавшись в кабину, тащит его наружу. Ноги застряли, удерживая Пауэрса на весу.

«Все, теперь точно конец! Нужно нажать кнопку. Нельзя допустить, чтобы то, что осталось от самолета, досталось русским». Кнопка, которую собирался нажать пилот, приводила в действие взрывное устройство, которое в критической ситуации должно было уничтожить самолет вместе с пилотом. Пауэрс попытался дотянуться до кнопки, но воздушный поток, вырывавший его из кабины, не давал возможности приблизиться к панели управления.

«Что делать? – Пауэрса начало лихорадить. – Надо за что-то ухватиться, попытаться снова попасть в кабину». Сам он давно балансировал на границе между фюзеляжем и кабиной, удерживаемый лишь трубкой кислородного прибора. Он решил попытаться воспользоваться этой трубкой. Он ухватился за нее двумя руками и начал медленно подтягивать тело. Он успел сократить расстояние вдвое, когда мощный воздушный поток снова отбросил его назад. Трубка не выдержала и оторвалась. Пауэрса выбросило из самолета, сработал парашют, после чего летчик потерял сознание.

Он пришел в себя от толчка сработавшего парашюта. Самолет остался где-то внизу, он же плавно парил в воздухе, постепенно снижаясь. «Карты. Нужно уничтожить карты», – это была первая мысль, которая пришла в голову. Извлечь из нагрудного кармана сверток с картами и не дать ему улететь оказалось не так-то просто, но он справился. На то, чтобы разорвать карты на мелкие клочки и развеять по ветру, сил ушло немало. Сказывался недостаток кислорода и нервное напряжение. Покончив с картами, Пауэрс снова сунул руку в карман. Нащупал серебряный доллар, сжал его в руке.

– Время пришло? – Пауэрс не заметил, что заговорил вслух. – Думаешь, время пришло?

Он поднял руку к лицу, серебряный доллар сверкнул и потух. Пауэрс смотрел на него с сожалением. Нет, доллар не был его счастливым талисманом, не был подарком любимой – он был пустотелой оболочкой, футляром для булавки с дозой смертельного яда. Такие доллары выдавали всем пилотам «Отряда 10–10». Инструкция гласила: «В случае, если пилот секретной разведки попадет в плен и у него возникнут сомнения в том, что он сможет выдержать пытки и допросы, тогда он может воспользоваться булавкой, чтобы избавить себя от мучений».

– Но ведь тебя еще не взяли. Ты не в плену, тебя не пытают, так стоит ли торопиться? – Пауэрс пытался разобраться в противоречивых чувствах. – Убивать себя ты по инструкции не обязан. Ты не самурай, не камикадзе. Ты просто пилот, выполняющий долг перед своей страной. Так стоит ли использовать яд?