Валерий Ковалев - Третий Рим

«Есть многое на свете, друг Горацио,

Что и не снилось нашим мудрецам…»

Вильям Шекспир

Над бескрайним морем Гималаев вселенская тишина.

Льющиеся сверху лучи солнца освещают заснеженные пики их вершин, синие ледники и мрачные ущелья, откуда берут свои истоки священный Ганг и великая Янцзы, и согревают своим теплом, уходящее за горизонт бесконечное каменное плато, с зеленью лесов и долин в его складках.

Все это называется Тибет, а иначе «Крыша Мира».

Разменявший пятое тысячелетие, он не принял цивилизации и живет по законам Будды.

В его древней столице Лхаса время остановилось, жизнь течет спокойно и размерено, а монастыри хранят вековую мудрость.

Одним майским днем 1938 года, именуемого в этих местах годом Тигра, к Западным воротам столицы подошел небольшой караван.

Впереди, на крепких монгольских лошадях, ехали буддийский монах и пятеро экипированных по дорожному европейцев, за ними, на мулах, двое слуг – уйгуров, замыкали процессию десяток яков, на спинах которых покачивались тяжелые вьюки, кофры и ящики.

Ну, вот и знаменитая «Обитель богов»*, – утирая лицо платком, обернулся к соседу средних лет рыжебородый мужчина, в тирольской шляпе, судя по виду, старший.

– Впечатляет, – с интересом озирая величественную панораму, ответил тот. – Здешние восседали явно выше олимпийских.

Все европейцы были немцами, бородатого звали Эрнст Шеффер, а его спутников Карл Винерт, Эрнст Краузе, Бруно Бегер и Эдмунд Геер.

В представленных властям для посещения Тибета документах они значились как ученые, но на самом деле являлись членами тайной организации Третьего рейха «Аненербе».

Созданная в 1935 году в Мюнхене профессором – мистиком Германом Виртом и пропагандирующая идею «гиперборейцев»*, она вскоре заинтересовала верхушку Рейха и к моменту описываемых событий была включена в состав СС, на правах отдела.

Шеф «Аненербе», рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, немедленно переориентировал организацию на военные нужды и вскоре организовал три экспедиции по поиску легендарной Гипербореи, а заодно и высших знаний, которые бы пригодились в предстоящей войне.

Две из них отправились на Ближний Восток и в Исландию, а та, которая входила в город, в эту заоблачную, покрытую тайнами страну.

Оставив позади темный проем ворот и вздымая фонтанчики пыли, караван проследовал по узким, застроенным домами из сырца и камня улицам, миновал по восточному шумный разноголосый базар, после чего направился к высящемуся в центре храму Джоканг, с хранящейся там с незапамятных времен золоченой статуей Будды.

– Нужно возблагодарить Великого учителя за благополучное путешествие, – остановив неподалеку от него лошадь, по – китайски сказал монах Шефферу, тот с готовностью ответил, – ши*.

После этого все спешились, и, оставив животных под присмотром слуг, сняв обувь, проследовали в храм.

Выстроенный в седьмом веке императором Сонгцен Гампо специально для великого божества, четырехэтажное здание впечатляло своим неповторимым стилем, покрытой узорчатой бронзовой плиткой крышей, увенчанной двумя золотыми ланями и колесом дхармы*.

Внутри его была прохлада, легкий полумрак, дурманящий запах курящихся в медных жаровнях благовоний.

Изобразив на лицах смирение и следуя за идущим впереди монахом, все прошли в главный зал, где на алтаре возвышалось статуя Будды, бесстрастно взирающего в пространство.

Немногочисленные в этот день молящиеся, уйдя в себя, мысленно с ним общались, рассказывая о своих чаяниях и желаниях.

Здесь же находились несколько служителей, нетленно возникающих из ниоткуда и так же незаметно исчезающих.

Купив у них благовонные палочки и воскурив их от уже зажженных, вся группа несколько минут безмолвно созерцала окружающее, потом каждый из европейцев опустил на поднос для подношений по несколько юаней*, группа проследовала по ритуальному пути, именуемому кора. При этом каждый легко вертел молитвенные колеса, непроизвольно загадывая желания.

– М-да, – значительно изрек на выходе Винерт. В буддийских храмах какая-то особенная аура.

– Это от благовоний, – усмехнулся Геер. – Они в них что-то подмешивают.

– А теперь я провожу вас в гостиницу, – подойдя к Шефферу, чуть склонил голову сопровождающий.

– Хорошо, Чжасчи – тобгял, – ответил ему тот, и караван тронулся с места.

Гостиницей, если ее можно так назвать, был находящийся неподалеку средневековый караван-сарай, где и разместились путники.

Лошадей и яков, которых разгрузили слуги, определили в каменную, с низким навесом загородку, а постояльцев в просторную, но без особых удобств, гостевую комнату.

– Восточный колорит, – оглядев ее убранство, состоящее из потертых ковров на глиняном полу, тянущихся по периметру лежанок с подушками и двумя медными светильниками – констатировал Винерт и дружески хлопнул по плечу, толстого, с хитрыми щелками глаз хозяина.

– Ши-ши *, – напевно произнес тот и, сложив на груди руки, изобразил улыбку.

Затем хозяин и Чжасчи – тобгял перебросились несколькими словами, а монах, попрощавшись с каждым из гостей за руку, исчез в низком дверном проеме.

Он был секретарем регента Далай-ламы, сопровождал караван от границы и отправился к своему патрону для согласования вопроса об аудиенции.

Предварительно она была достигнута ведомством Риббентропа* на одной из его встреч с представителем Его Святейшества в Пекине, а теперь предстояло определить детали.

– Ну, а теперь уважаемый, мы бы хотели ополоснуться и поесть, – обратился Шеффер на ломаном китайском к хозяину.

– Буюн се*, – последовал ответ, и хозяин сделал приглашающий жест к выходу.

Во дворе, у колодца, они наскоро умылись и утерлись извлеченными из походных сумок полотенцами, а когда вернулись, их ждала расстеленная на ковре скатерть, со стоящим на ней блюдом чего-то напоминающим хлеб и фаянсовыми, по числу гостей, исходящими душистым паром, мисками.

– Прошу господа,– первым усевшись по-турецки, – сказал Шеффер, после чего отщипнул изрядный кусок пористого мякиша, и, вооружившись ложкой, стал аппетитно опорожнять миску.

То же самое проделали его спутники, несколько минут в комнате слышалось довольное сопение. Когда с первым блюдом было покончено, в комнату, неслышно ступая, вошла с подносом в руках миловидная девушка, и, встав на колени, поставила перед каждым по фаянсовой чашке.

– Г-м, что-то вроде тюрингских клецек, но намного крупнее – потянув носом, плотоядно облизнулся Краузе. – А как это есть?