Михаил Серегин - Стиль барса

– Это ты, паскуда, новенький, – зыркнул на него Китаец, – а я теперь у Башкира – правая рука. Он меня за девкой прислал.

– Все равно тормози, – палец лысоголового, который он держал на спусковом крючке, побелел от напряжения, – ща я Башкиру звякну.

Китаец продолжал надвигаться на него, а лысый отступать в комнату. Он уткнулся задом в тумбочку, покрытую старой выцветшей клеенкой, схватил с нее сотовый телефон и принялся лихорадочно набирать номер. Для этого ему пришлось освободить обе руки, поэтому автомат остался висеть у него на плече. Конечно, он бы не сделал этого, если бы Танин не навешал ему лапши на уши. Теперь же он был рад, что наконец-то избавится от девчонки, и собирался позвонить шефу более для порядка, чем для проверки этого самоуверенного незнакомца.

Китаец спокойно подошел к нему, медленно обхватил ствол автомата рукой и направил его в потолок.

– Оружие нужно снимать с предохранителя, салага, – пренебрежительно произнес он, потянув автомат на себя.

– Вот ты и снимай. – Лысый высвободил руку из-под ремня, отдавая автомат Танину и опускаясь на скрипучий диван, на котором спал. – Алле… – по-деловому вякнул он в трубку и осекся, потому что ствол его автомата был направлен ему в голову.

– Дай-ка сюда. – Танин показал пальцем на телефонную трубку, которую лысый все еще прижимал к щеке.

Тот безропотно повиновался, понимая, что лопухнулся он капитально и Башкир ему этого никогда не простит. Он вдруг вспомнил, что неизвестно куда делся Лопух и почему-то второй его напарник неподвижно лежит на топчане. Но в душе еще теплилась надежда, что все, что с ним происходит сейчас, – всего лишь жестокий розыгрыш. Вот этот странный черноволосый мэн снова улыбается.

– Хорошо, – усмехнулся Китаец, забирая трубку.

Он развернул автомат и долбанул лысого прикладом в лоб, обрывая его последние надежды.

– Башкир, – ровным голосом сказал он в трубку, когда лысый, вскинув руки к голове, повалился на диван, – привет тебе от Тяпы.

– Кто говорит? – Голос абонента был довольно интеллигентным, но в нем слышались нотки раздражения.

– Это неважно, Саша, – вкрадчиво произнес Китаец, ставя автомат рядом с тумбочкой. – Тяпа хочет тебе кое-что предложить. Он сожалеет, что положил трех твоих бойцов.

В трубке повисло молчание, видимо, Башкир решал, стоит ли так быстро соглашаться. Чтобы подбодрить его, Танин продолжил:

– Тяпа ждет тебя завтра, вернее, уже сегодня, в девять вечера на базе.

– Я что, самоубийца, встречаться на его территории? – усмехнулся Башкир. – Если он поумнел и согласен говорить, встретимся на нейтральной территории.

Башкир наживку заглотил, теперь у Китайца не оставалось и доли сомнения, что авторитетов убирает он.

– Где, например? – спросил Танин.

– У шашлычной, на двадцать втором километре Волгоградской трассы. С каждой стороны по одной машине с бойцами, не больше.

– О’кей, Башкир, договорились. – Танин отключил сотовый, сунул его себе в карман и стал искать Женю.

Он обшарил обе комнаты, залез в видавший виды буфет и громадный шкаф из светлого дерева, напомнивший ему шкаф в московской квартире его отца. Потом вышел из дома и принялся мерить шагами участок. Полуразрушенный сарай, до которого он наконец добрел, не подвинул его ни на сантиметр к достижению цели. Кроме досок и пластиковых бутылок из-под заморской шипучки, там ничего не было. Китаец решил поработать голосом. Он вернулся к дому и принялся звать Женю. Ответа не последовало. И тут он приуныл. Он вошел в сени, сел на сундук и закурил. Постучал по сундуку, потом открыл его, но обнаружил только старый хлам: какие-то выцветшие тряпки, железяки и пару картонных коробок.

«Что же это, Женя спрятана в другом месте? – удрученно подумал он, выпуская дым через тонкие ноздри. – Но где? В другой избушке, на противоположном краю города, в какой-нибудь Большой Чистяковке? – саркастично и озадаченно спросил он себя. – Стоило расходовать время на эту деревеньку!»

Китаец медленно поднялся и машинально пнул ногой сундук. «Так, так, это ведь деревенский дом, Танин, а не городская квартира, здесь должен иметься погреб или подвал… Гениально, – насмешливо похвалил он себя, – видно, ты и вправду устал, что мозги твои ворочаются еле-еле». Он снова прошел в комнату-залу, проверил полы, но нигде не обнаружил никакого люка. В соседней комнате пол тоже представлял собой сплошную деревянную поверхность.

«Черт бы побрал эту деревушку!»

Раздосадованный, он снова сел на сундук. «Спокойно, – скомандовал он себе, – не стоит вдаваться в панику и тем паче – в истерику. Надо еще раз обыскать участок». Он встал с сундука, и тут его осенила догадка. Он сдвинул сундук с места. Кофр оказался на редкость тяжелым. «Старинная работа», – с усмешкой подумал Китаец. Справившись с этим передвижением, Танин встал на колени и, к своей радости, обнаружил крышку люка. Он напряг все силы и потянул за железное кольцо. Крышка поддалась, и в лицо ему прянул затхлый сырой воздух. Танин поморщился, словно на него пахнуло замогильным холодом. Держась на руках, он свесил тело в образовавшуюся дыру и вскоре нащупал ногами ступеньки, крутые и до ужаса шаткие.

– Женя, – окликнул он мрак, – ты здесь?

В глубине погреба он услышал смутное шевеление. Но голоса никто не подал. Оставив попытки голосом пробудить притаившуюся темень, Китаец стал осторожно спускаться, на ощупь передвигая ноги и напрягая державшиеся за верхние ступени руки.

Через несколько секунд ступни его нащупали неровный земляной пол. В подвале было холодно.

Танин достал из кармана фонарь и посветил им перед собой. Яркая полоска выхватила из мрака кучу соломы и скорчившуюся на ней фигуру в телогрейке.

«Какая забота о заложнице!»

Девушка с ужасом смотрела на приближавшегося к ней Танина, старательно подгибая под себя голые ноги. «Неужели это та самая девушка, которую я видел два дня назад возле Академии права? Она была такой энергичной, веселой, оживленной…» – мелькнуло у него в голове.

– Женя, – как можно мягче произнес он, – меня послал твой отец…

На миг лицо девушки озарила робкая надежда, которая вскоре исчезла, уступив место первоначальному недоверию. Она поежилась, еще больше скрючилась и замерла, как зверек, смирившийся со своей участью.

Китаец опустился рядом с ней на солому, взял ее руки.

Женю бил озноб. Она подняла к Танину лицо, и он заметил, что она с трудом сдерживает дрожь, пробегавшую по ее губам, так, что зубы стучали. Он достал из кармана фляжку с коньяком.

– Ну-ка, выпей. – Китаец протянул ее девушке.

Та, вытаращив глаза, молча смотрела на Танина.

Он отвинтил пробку на фляжке и сам поднес ее к Жениным губам. Потом наклонил. Женя отвернулась.