Михаил Серегин - Пациент мафии

Моя травма оказалась гораздо серьезнее, чем я думал. Травматолог, зашивавший мне рану, счел нужным показать меня невропатологу – тот осуждающе поцокал языком, колесо завертелось, и я оказался в результате на больничной койке. Больница была самой обыкновенной, без претензий, с вечными нехватками того или другого, но меня это не очень шокировало, потому что к вечеру мне действительно стало плохо, и я не обращал внимания на мелкие неудобства.

Однако больница остается больницей – меня лечили, и через три дня я почувствовал себя значительно лучше. Коллега, меня лечивший, смущенно признался, что не рассчитывал на такое быстрое восстановление, тем более что полную реабилитацию они провести не в силах из-за недостатка в медикаментах.

– Так что, в принципе, я могу вас выписывать домой. Все равно вам самому придется позаботиться о лекарствах. Но худшее, думаю, позади. Голова у вас достаточно крепкая.

Однако я предпочел задержаться в больнице. Уж очень мне не хотелось возвращаться в тот водоворот событий, который засосал меня в середине мая. Лишь только я представлял себе перечень вопросов, которые посыплются на меня в кабинетах следователей, старших коллег по работе и прочих должностных лиц, как у меня пропадало всякое желание выздоравливать.

Пока я находился в плачевном состоянии, меня навещала Марина. Я словно во сне видел ее хрупкий силуэт и слышал заботливый грудной голос, доносившийся до меня откуда-то с другой планеты. К общению я был не слишком расположен и, боюсь, за время этих встреч не произнес и трех слов.

Она неизменно приносила мне фрукты, которые, вследствие моей немощности, поедали соседи по палате. Я называл их про себя Анонимными Алкоголиками, потому что все трое попали в отделение по пьяному делу. Одному жена пробила голову утюгом, другой подрался на праздничных гуляниях с омоновцами, а третий вообще ничего не мог сказать по поводу своей травмы и только повторял: «Помню – вышел я в тот день пивка на углу попить…»

Они все были уже выздоравливающими и день-деньской мотались по отделению, ища, чего бы поесть и покурить. Но больше всего все трое мечтали выпить и каждый день просили врача их выписать. Он держал их только в целях борьбы с алкоголизмом.

Два дня уже я чувствовал себя вполне прилично и надеялся на встречу с Мариной. Но она не появлялась. Мне приходилось убивать время воспоминаниями и рассказами моих соседей по палате о бесконечных беспросветных пьянках, которым они посвятили свою сознательную жизнь.

Поэтому, услышав лаконичный доклад палатной няни, я немедленно покинул свое койко-место и поспешно вышел в коридор. Час для свиданий был неурочным, и персонал решил на сей раз проявить принципиальность, что вообще-то случалось не слишком часто. Мне это качество дается с трудом, и я всегда с уважением встречаю его в других. Поэтому я послушно отправился в вестибюль. В последний момент в голову мне пришла паническая мысль, что там меня может ожидать вовсе не Марина, а, скажем, какой-нибудь громила с бесшумным пистолетом или светлокудрый Чернихин.

Но это оказалась она – Марина. Она стояла возле окна, окруженная ореолом солнечного света, и с напряженным вниманием смотрела на дверь. Увидев меня, она оживилась и шагнула навстречу. На лице ее появилось смущенно-радостное выражение.

– Господи, ты уже встаешь? – сказала Марина с тревогой. – А это не вредно?

– Да нет, ничего страшного, – сказал я небрежно. – Я чувствую себя нормально. Иногда побаливает голова, но это в порядке вещей. Можно считать – выжил.

– Ну, слава богу! – с облегчением проговорила Марина. – Но ты все-таки береги себя. Не изображай супермена…

– Я не изображаю, – обиженно заявил я. – Я и есть супермен.

Марина засмеялась и протянула мне пакет.

– Это тебе. Гуманитарная помощь.

Я заглянул в пакет и сказал с осуждением:

– Опять апельсины! Все равно мне придется разделить их с голодными алкоголиками. Ты выбрасываешь деньги на ветер!

Марина сделала на лице серьезную мину и назидательно сказала:

– Это просто знак. Я подала тебе знак, а твое дело его заметить. Далее ты волен поступать с этим, как подскажет тебе совесть. И вообще, долг платежом красен. Не тебе одному присуще милосердие. Я тоже способна поддержать сирых и убогих…

– Супермен не может быть убогим, – возразил я веско. – И потом, я так до конца и не понял, какова смысловая нагрузка этих апельсинов. Долг это или знак?

– У тебя будет время подумать над этим, – засмеялась Марина. – Только не нагружай слишком сильно голову – это может тебе сейчас повредить.

– Вообще-то я готов выписаться хоть сегодня, – сообщил я. – Все равно меня здесь нечем лечить.

– Может быть, подождешь хотя бы до завтра? – спросила Марина. – Я сегодня не на машине. А завтра отвезла бы тебя домой.

– Домой просто или домой к тебе? – поинтересовался я.

На лицо Марины набежала тень. Она отвела от меня глаза и, подбирая слова, сказала:

– Володя, давай все-таки не будем изображать из себя флиртующих подростков. Здесь я только потому, что ты нуждаешься в поддержке. Между нами все давно и благополучно завершилось. Не надо повторять старые ошибки. Эта забава не для меня.

– Я вовсе не нуждаюсь в поддержке, – хмуро сказал я. – Я нуждаюсь в тебе. Может быть, ты и не веришь, но дело обстоит именно так. И старые ошибки я как раз не хочу повторять. Я не дам тебе уйти.

Марина печально усмехнулась.

– Ты в своем репертуаре, – сказала она. – Говоришь чуточку раньше, чем подумаешь. Вот как обстоит дело.

Она по-прежнему не доверяла мне до конца. Это было ее право – мое нерешительное поведение прежде было тому причиной. Но теперь я все-таки изменился и, как полагал, в лучшую сторону. Поэтому отступать я был не намерен, пока не пробью эту стену недоверия. Но сейчас я не стал спорить и только сказал:

– Уверяю тебя, ты ошибаешься!

– Может быть, – согласилась Марина. – Но, по-моему, это ничего не меняет… Ах, стоит ли говорить сейчас об этом!.. Главное, чтобы ты поправился. Я так переживала, когда узнала об этом несчастье! Тебе ужасно не повезло…

– В этой истории многим не повезло гораздо больше, – вздохнул я. – Интересно, как там Казарина?

– На твоем месте я бы все-таки держалась подальше от этих людей, – сказала Марина. – Кто знает, чем все это может дальше обернуться?

– Но ведь все нити теперь в руках ФСБ, – заметил я. – Кому я интересен?

– Если бы они сразу к ним попали! – с сожалением сказала Марина. – А то ведь ты сначала опутал этими нитями пол-Москвы… Да и в глазах ФСБ ты – чересчур подозрительная фигура… Тебя, кстати, никто не навещал оттуда?

– Нет. Они проявляют по отношению ко мне удивительное бездушие.