Михаил Серегин - Полет ночной бабочки (Сборник)

Закрыв распахнутую настежь входную дверь, он поднялся наверх и, включив свет, осмотрел комнату, из которой выскочил грабитель. Взгляд его остановился на трельяже. Он покачал головой и выдвинул верхний ящик. Еще раз покачав головой и что-то бормоча себе под нос, осмотрел остальные ящички. После чего отправился в спальню. Выпил валерьянки и, не гася свет, лег на кровать в ожидании сына.

Хлест был на седьмом небе от радости. Кроме слонов, ему удалось еще хапнуть почти десять тысяч наличными.

Разговаривая с Плюем, он уже знал, что будет делать. Тем более что в доме была совсем простая сигнализация. Во время последней отсидки он сошелся с одним спецом по этой части, и тот кое-чему его научил. Дело, как считал Петька, вышло чистое. Открыть входную дверь не составило труда. До сейфов он не дорос, но с подобной мелочью управлялся легко.

Плюя он не боялся. Принимал в расчет только уголовных авторитетов. Но, судя по словам Витьки, блатных в деле не было. Заказал коммерсант, третий подельник – не нюхавший тюрьмы щенок. Ну а кореша Витьку стоило проучить за обман. Хлест придумал, как это красиво сделать.

Петька взял только драгоценных слонов и наличность. Спешил, чтобы не столкнуться с Плюем и его напарником. Времени было в обрез, потому что пес не сразу отрубился, сожрав кусок колбасы со снотворным.

Налюбовавшись добычей, Петька завернул шесть фигурок в пакет. Достал из-за пояса «ПМ» и раздумывал, закопать его снова в землю или не стоит. Потом сунул обратно за пояс, прикрыв рубашкой. Взяв пакет со слонами и деньги, Петька вышел на улицу. Как всегда, огляделся и уверенной походкой направился в сторону трассы. Ехать в Тарасов на электричке он не собирался.

Добравшись до шоссе, Хлест посмотрел на часы и подумал, что до рассвета еще далеко. Почесав затылок, направился в первое попавшееся ему придорожное кафе, работающее круглые сутки.

– Ну что, гаврики? Фраернулись? – Леонид Григорьевич, насупившись, переводил тяжелый взгляд с Плюя на Валентина. Бармен сидел потупившись и лишь изредка посматривал на босса.

– Ладно, что толку вас распекать, надо подумать, как исправить дело. Сейчас самое главное узнать, жив потерпевший или нет. Сын Шадонского за отца будет мстить круто. Поставит на уши и ментов, и криминал, чтобы виновных искали.

– Виновного, – в очередной раз глянув на шефа, сказал Валентин.

– Пр-а-а-вильно мыслишь, – согласился Леонид Григорьевич.

– Плюй! Ты уверен, что Шадонский-старший тебя не видел?

– Век воли не видать! – поклялся тот.

– Тебе с твоими мозгами ее и так не видать! Хорошо, что есть люди, которые умеют ими работать!

Виктор обиженно насупился.

– Сейчас позвоню одному человеку. Поедешь с ним и его ребятками к твоему корешу долбаному на хату. Да заодно пошмонайте там. Может, и животные наши сыщутся. А я тем временем подумаю, что делать дальше.

Он быстро набрал номер. Договорившись, смягчился.

– С щеглом, который с нами был, что будем делать?

– Ты ему что сказал? – спросил Леонид Григорьевич бармена.

– Чтобы сидел дома, не дергался.

– Вот и пускай пока сидит. Без него забот хватает. Нам еще с мастером разобраться нужно. Он мне сегодня будет звонить. Ты свои концы все убрал?

– Да, – пробормотал бармен.

– Смотри, – пристально глядя на него, проговорил Магистр, – я-то в случае чего выплыву, а ты потонешь.

– Я все понимаю.

– Того, кто видел вас ночью у кафе, нашел?

– Где же я его найду? – с трудом сдерживая злость, ответил бармен. – Он в лес убежал. Я и разглядеть его толком не сумел. Андрей тоже.

– А почему не догнали?

– Да он бежал, как заяц! И темно было, что ночью в лесу разглядишь?

– Но он-то разглядел!

Валентин махнул рукой, мол, «отстаньте от меня", или: «Откуда мне знать, почему он так хорошо ориентировался в лесу".

В это время в дверь постучали. Появился парень весьма внушительных габаритов и пробасил:

– Здравствуйте, Леонид Григорич.

Он покосился на незнакомых ему людей. Пудовые кулаки сжались, образовав устрашающих размеров шары.

– Поедете с ним, – магистр кивнул на Плюя, – он по дороге вам все объяснит. Только аккуратно там. И живым мне его привезите. Живым!

Парень молча кивнул и вместе с Плюем вышел в коридор.

Разговор происходил в Тарасовском ассоциативном центре молодежи, в кабинете его директора, Зобышева Леонида Григорьевича.

– Ну а мы, – он устало опустился в кресло, – будем ждать нашего птенчика Мишу.

Заплатив по счету, Женька все же решила спросить официанта про Битка. Тот объяснил, что так рано он не приходит, пусть барышня зайдет часов в восемь, а то и попозже. В соседнем помещении есть пара бильярдных столов, и интересующий ее молодой человек любит там покатать шары.

Поблагодарив официанта, Женька покинула фешенебельное заведение, оставив там чуть ли не половину заработанных за сегодня денег.

Перед ней стоял все тот же вопрос: что делать дальше?

Так и не решив его, Женька отправилась на центральный проспект города, разглядывая витрины магазинов и кафе.

Женька и не подозревала, что ее земляк Петька Хлест находится в каком-то полукилометре от нее. Пока девушка с любопытством разглядывала рекламу нового шоу, обещанного жителям Тарасова и его гостям, Хлестов около бывшего кинотеатра «Ударник«ждал своего приятеля, с которым они вместе мотали срок.

Петька на попутке добрался до Тарасова и, пораскинув мозгами, направился к корешу по кличке Синий.

Тот в свое время получил срок за попытку продать заезжему туристу икону восемнадцатого века. Икона вернулась к законному владельцу, а горе-коммерсант получил три года тюрьмы.

Увидев Хлеста, кореш удивился, а узнав, зачем тот пришел, обрадовался. Дело в том, что после отсидки он продолжал увлекаться стариной, но стал более осторожным и, как говаривал великий комбинатор, чтил Уголовный кодекс.

Кореш развернул небольшой бизнес, приносивший солидный доход. Несколько его «шестерок» в бойких местах стояли со скромными табличками, гласящими, что сии добрые люди купят различные предметы старины за хорошие деньги. Им тащили все, начиная от старинных монет и кончая самоварами. Ну, а натасканные бывшим искусствоведом молодые люди быстро определяли, что имеет материальную ценность, а что – просто хлам. То, что, с их точки зрения, можно было продать, покупалось за гроши. Хозяин вещи получал свои крохи, удивляясь, почему по телику твердят о большой стоимости, допустим, икон, написанных художником аж в позапрошлом веке, а ребята, лениво осмотрев его сокровище, доставшееся еще от прабабки, заявляют, что красная цена ей – полтыщи рублей. И то ее сначала нужно отреставрировать, а уж потом попытаться продать. Так что заплатить за нее они могут две сотни, от силы две с половиной, и то исключительно из сочувствия к владельцу вещи. И владелец, повздыхав, расстается с бабкиным наследством и уходит с ощущением, что его обманули.