Владимир Бабенко - Хозяйка северных морей

На кой чёрт, этим двум негодяям, потребовался корвет французского короля было решительно непонятно, но и бросать собрата на растерзание британским собакам коммодор не собирался.

—Три румба влево. Открыть порты, приготовить пушки правого борта.

Фрегат, взяв ветер всеми парусами, намеривался ввязаться в схватку, воспользовавшись тем, что он заходил со стороны солнца и был не замечен корсарами с Туманного Альбиона.

У Пьера были неплохие шансы, разнести вдребезги руль ближайшего пирата, и если повезёт сбить его паруса или мачту. Тем самым вывести одного, из нападавших из боя.

Увлечённый горячкой, предстоящей схватки, коммодор не обратил внимания на коротышку, который, появившись на мостике, зашипел, как утюг, на который плеснули холодной водичкой.

—Капитан, следуйте своим курсом, и упаси вас бог ослушаться приказа и ввязаться в драку, – глаза чиновника смотрели прямо в лицо Вельбоу.

Поняв, что его сейчас пошлют, точно указав место следования, казначей перешёл на визг:

– Вылетишь с флота, как пробка, я тебе это обещаю.

Взгляды обоих скрестились, подобно клинкам. Глаза в глаза.

– Да пошёл ты в жо…у. Тварь! Капитан здесь я!

Менять свои решения, коммодор не собирался, да и не смог бы, потому что было, уже поздно – фрегат подошёл на дистанцию выстрела.

—Ты дорого за это заплатишь! – чиновник намертво вцепился в поручни капитанского мостика, позеленев от злости, а может быть от страха. Пули, подобно шмелям уже жужжали вокруг, норовя отыскать жертву.

Пушки правого борта били ядрами и картечью одна, за другой, в клочья, разнося румпель англичанина и сметая экипаж с его палубы.

– Право руля. Тарань его бортом.

Фрегат коммодора влез в схватку и отворачивать было поздно. После того как все пушки выплюнули смерть, сбив паруса и превратив в кровавое месиво английских корсаров, находившихся на квартердеке, могла последовать только одна команда и она, прозвучала:

—Абордажная атака, приготовиться. Пошёл!

И в тот же миг десятки канатов со стальными крюками полетели в сторону англичанина.

Четыре корабля сцепившись бортами, превратились в единое поле битвы.

С диким рычанием, свистом голые по пояс с абордажными саблями в руках и кортиками в зубах французы бросились на палубу английского фрегата.

Понимая, что, действуя по велению своего сердца и совести, из самых чистых побуждений и благородства души, он фактически нарушил строгий приказ короля и , наверняка, неприятностей ему уже не избежать:

«Уж этот гад ползучий, позаботится», – коммодор в отчаянии, оставив мостик, сам бросился в гущу побоища, ища смерть на поле брани. Но оказалось, не так-то легко умереть героем.

Перед глазами Пьера мелькнула сталь клинка, и если бы тело само не отклонилось назад, привычно среагировав на опасность, на этом для него всё и закончилось бы.

Второй удар он парировал. Схватившись рукой за грот и прикрываясь им, Пьер вышел в тыл противнику и рубанул его со всей силой. Клинок мягко вошёл в тело.

«Господи, какой он мягкий и податливый» – пронеслось в голове капитана, но предаваться философским рассуждениям времени не было.

Дыхание сбилось, сердце стучало в груди, а глаза застилал пот.

Это только в рассказах и байках за кружкой рома, можно услышать, что морякам приходится драться чуть ли не ежедневно. Всё это – враньё. Абордажи, конечно, бывают, но крайне редко – никому не хочется рисковать своей шкурой.

Бой разгорался всё сильнее. Французы, воспользовавшись внезапностью нападения, легко захватили центр вражеского корабля, разделив тем самым силы неприятеля. Команда корвета, получив нежданную поддержку, ринулась в бой и атака англичан захлебнулась.

Крики, вопли, кровь всё слилось в один протяжный вой. Рассчитывая на лёгкую добычу в виде безобидной таксы, шакалы, на свою беду, нарвались на свирепого волкодава, пришедшего непонятно откуда. А вот погибать англичанам ради престижа своего капитана, вовсе не хотелось.

Понимая, что лёгкой победы уже не будет, фрегат англичан, атаковавший корвет справа, обрубив канаты, отвалил в сторону.

« Если он сейчас, перезарядив пушки, даст залп всем бортом, будет плохо» – эта мысль обожгла коммодора, вернув его к реальности.

В том, что англичанин способен на такую подлость, Пьер даже не сомневался – прекрасный способ избавиться от ненужных свидетелей собственного позора.

– Все на борт, руби канаты, готовь пушки. – Вельбоу был снова на мостике своего корабля.

На палубе англичанина, сцепившегося с корветом, бой затихал. Умирать ни за понюх табака желающих не было. Проще было поднять лапы кверху. Да и намерения соотечественника стали понемногу доходить до сознания пиратов, под флагом английского короля.

Оторвавшись от борта атакованного им англичанина, фрегат коммодора, забрав ветер, выходил на дистанцию выстрела, предотвращая подлое решение английского капитана.

А его намерения стали понятны даже его подельникам, поднимавших лапы кверху:

«Разнести вдребезги борт соотечественника ниже ватерлинии, отправив на дно своих и чужих. А дома?! Дома англичанин выставит себя невинной жертвой нападения двух французских негодяев. Ему поверят, а дальше пусть разбираются дипломаты».

Видя, что его намерения разгаданы, а ввязываться в новую драку с непонятным исходом английскому капитану явно не хотелось.

Шакал отвернул в сторону и поспешил скрыться за горизонтом, бросив своего товарища на произвол судьбы.

Впрочем, его судьба была уже решена. Оставшихся в живых англичан, обезоружили и загнали, как скотину, в трюм. А сам боевой корабль в качестве приза, но уже с новой командой через неделю входил на рейд Гавра под восторженные вопли встречающей их толпы.

***

Победителей, как известно, не судят, и потому коммодор Пьер Вельбоу получил всё, что заслужил по полной программе.

Из кабинета Людовика он вышел бароном и прошествовал в резиденцию всесильного Первого министра, а заодно уж министра финансов, военного и морского министра в одном лице.

Жан-Бати́ст Кольбе́р принял «национального героя» с распростёртыми объятиями, но из флота его вышиб. И вполне заслуженно.

В тот же вечер коммодор с друзьями, заявился в портовый кабак, и надрался до бесчувствия. До поросячьего визга, до падения мордой в салат. А наутро он исчез.

Поднятая по повелению короля и Кольбера вся Парижская полиция перевернула столицу и её предместья. К поискам присоединились военные моряки, но всё было тщетно.

Коммодор, национальный герой, выдающийся флотоводец, так и не ставший адмиралом, бесследно исчез.

Король был в бешенстве. Адмиралтейство и военные моряки тоже.

Поиски велись ещё неделю, но всё оказалось тщетно. Пьер Вельбоу исчез.