Евгений Сухов - Уловка медвежатника

– Все идет по плану. Кажется, они поверили, что я настоящий миллионер.

– Наслышан о ваших кутежах, батенька, – недовольно буркнул Григорий Леонидович. – Смотрите не переиграйте! А потом, не забывайте, что в кармане у вас нет миллиона, – и явно неодобрительно добавил: – Я, голубчик, за каждую копейку с вас спрошу, так что будьте поаккуратнее с казенными деньгами.

– Стараюсь, – виновато протянул Краюшкин.

– За вами кто-нибудь наблюдает?

– Мне показалось, что их двое. Один мужчина, назвался Нестором Сидоровичем…

– Как он выглядит?

– Лет сорока, приземистый, с короткими стрижеными усами. Хочет работать на моих приисках управляющим.

– Ах, вот оно что! Не удивлен, у вас ведь самый настоящий размах, – в голосе послышался откровенный сарказм. – А кто второй?

– Молодая барышня.

– Вы уверены?

– Во всяком случае, она мне попадалась на глаза дважды… Вчера вечером и вот сейчас. Она держалась от меня на значительном расстоянии, но все время бросала взгляды в мою сторону.

– Хм… Это не характерно для шпика. Они держатся не в пример скромнее. А вы не допускаете того, что могли ей просто приглянуться, – не без иронии сказал Григорий Леонидович. – Мужчина вы интересный, состоятельный. Умеете быть щедрым. А такие экземпляры очень запоминаются и нравятся женщинам. Но советую почаще вертеть головой. Наверняка среди толпы, что сейчас кружится подле вас, имеется еще пара внимательных глаз, которая ловит каждое ваше движение.

– Я понял вас, Григорий Леонидович.

– Вот только давайте без имен. Звоните мне только в крайнем случае.

Виктор Краюшкин положил трубку на рычаг. Где-то в глубине аппарата простестующе и громко звякнула пружина. В дверь негромко постучали. Наверняка явился коридорный, чтобы забрать подпорченный огнем ковер. Вчера вечером, находясь в страшном подпитии, Краюшкин уронил на него канделябры с дюжиной свечей. Благо огонь потушили прежде, чем он успел перекинуться на дубовый паркет.

– Иду! – крикнул Краюшкин, направляясь к двери. – Надеюсь, что я не доставил вам хлопот? Скоро съезжаю.

Открыв дверь, он увидел в проеме улыбающуюся физиономию господина Нестора Сидоровича. «Весьма прилипчивый тип», – невольно поморщился Краюшкин. Кажется, тот всерьез намеревался устроиться у него управляющим.

– Нестор, ты уж извини, я жду одну барышню. Она замужем, не хотелось бы скомпрометировать. Ты уж понимаешь.

– Мне бы хотелось поговорить с вами наедине. – Нестор шагнул в номер, ухватившись за ручку двери. А уж это слишком!

– Послушай, Нестор Сидорович, – недовольно произнес Краюшкин, – ты можешь потерять работу, не успев еще устроиться.

– Я бы хотел передать привет от одного моего знакомого… Макарцева Тимофея Ивановича. Он тоже хотел бы устроиться управляющим на ваши золотые прииски, – без тени насмешливости произнес Нестор Сидорович.

– Кхм… Кхм, – поперхнулся Краюшкин ругательством, что готово было сорваться с его уст. – Не ожидал! Ну, вы меня удивили!.. А я-то, понимаете… Ну что же мы стоим, в самом деле? Проходите. Не ожидал, – слегка смутившись, отозвался Краюшкин. – А вы ловок, братец! Никогда бы не подумал.

– Рекомендательное письмо при вас? – по-деловому осведомился Нестор Сидорович.

Теперь его уже ничто не связывало с тем заискивающим типом, каким он предстал всего лишь несколько дней назад.

– Разумеется! Вам показать?

– О нет! – запротестовал Нестор, выставив вперед ладони. – Письмо передадите лично Тимофею при встрече завтра в восемь часов вечера по известному вам адресу. А сейчас позвольте откланяться. – Любезно растянув губы, сдержанно объявил: – Дела-с!

И тотчас удалился, мягко прикрыв за собой дверь.

Следующего дня Виктор Краюшкин дожидался с особым нетерпением. Стараясь не менять заведенного распорядка, он проснулся поздно. Утолил жажду шампанским, а затем отправился играть в бридж в зал, где уже сложилась весьма приличная компания из одного потомственного грузинского князя и двух графов, прибывших откуда-то из Саксонии; порой появлялся еще весьма состоятельный мануфактурщик из Санкт-Петербурга, который добросовестно просаживал тысячу рублей и достойно удалялся в ресторан продолжать прерванную трапезу.

В этот раз в карточной игре Краюшкин почувствовал особую потребность. Азарт, связанный с ней, пусть на некоторое время, но позволял отвлечься от действительности. Кроме того, помогал настроиться на предстоящую встречу.

Единственное, что его раздражало в карточной игре, так это ваза с плюшками, которую фабрикант ставил перед собой. Он поглощал сдобы в невиданных количествах. Но с этим, похоже, придется смириться. Впрочем, можно распорядиться, чтобы принесли блюда сухариков и хрустеть ими в тот самый момент, когда фабриканту нужно будет скинуть карту.

Подобная мысль невероятно развеселила Краюшкина. Немецкие аристократы будут сидеть с непроницаемыми лицами, полагая, что поедание сухарей за карточной игрой – не что иное, как национальная черта русского характера.

Выдернув верхний ящик шифоньерки, Краюшкин достал из него запечатанную колоду карт. Сунул ее в сюртук. Постоял перед зеркалом, стараясь принять беззаботный вид. Но отчего-то получалось скверно: лицевой нерв постоянно напрягался, придавая лицу неприятную асимметрию. Подобного следовало избегать. Окажись в карточной компании какой-нибудь опытный физиогномист, так наверняка бы догадался, что он почему-то нервничает.

Краюшкин делано улыбнулся. Получилось весьма неплохо. Остается только добавить в мимику чувственности.

Презабавная вышла бы сцена, если бы за ним кто-то подсматривал со стороны.

– Серафим, – прозвучал за спиной капризный женский голос, – а что ты такое делаешь?

«Этого еще не хватало!» – едва не выругался Краюшкин.

– Не видишь, одеваюсь. Меня ждет партия в бридж. Мы договорились…

– Ты это серьезно?

– Детка, – сделал Краюшкин навстречу барышне шаг, совсем крошечный, иначе можно было прямиком угодить в ее объятия. А это уже капкан, из которого не выберешься до самого утра! – Разве я когда-нибудь шутил с тобой? Все, что я говорил, всегда было истинной правдой.

В какой-то момент Краюшкин напрягся, вспоминая имя барышни. За прошедшие несколько дней было столько любовных приключений, что, перемешавшись, они составляли единое событие. Менялись только лица и голоса, как это случается в купе дальнего следования.

«Валентина? А может быть, Маргарита?» Впрочем, большинство его женщин предпочитали прятать имена за сценическими псевдонимами. В действительности барышни были далеко не аристократического происхождения.

Так что не будет ничего страшного в том, если он все-таки даст промашку. Не должен же, в конце концов, миллионщик помнить подобные мелочи!