Михаил Рогожин - Билет в никуда

– Шлоссер дома?

– Он в Кёльне…

– Я так и думал. Извини, что без звонка, но меня лечить нужно…

– Хорошо, хорошо… тут уже один лечится, – согласилась Эдди.

– Кто? – насторожился Веня.

– Приятель твой… ну, тот, который стрелял в китайском ресторане, – косясь на француза, сообщила она.

– Сашка! – не поверил своим ушам Веня и на некоторое время забыл о болячках. – Где он?!

Эдди кивнула в сторону фермы.

– У вас все в порядке? – спросил француз.

– Да, да. Спасибо, привет Доменику! – наскоро попрощался Веня. Без помощи Эдди заковылял к дому. Там его ждала удивительная картина. На кухне, сидя за длинным деревянным столом, пила кофе Инесса.

Чашка выпала из ее рук.

– Веня?! Что с тобой? – Вениамину стало понятно, что выглядит он страшновато. – Меня избили. Почему вы здесь?

Эдди незаметно прошла мимо, предпочитая не присутствовать при встрече русских друзей. Когда Инесса впервые позвонила и истеричным голосом принялась умолять о помощи, немка растерялась. Принять раненого русского парня без разрешения Шлоссера сама ни за что бы не решилась. Поэтому продиктовала номер телефона мужа в Кёльне. Каково же было ее удивление, когда оттуда позвонил Вилли и тоном, не терпящим возражений, распорядился немедленно предоставить лучшую комнату человеку, которого, как считала Эдди, искала вся полиция Германии.

Раненого привезли Инесса и Виктор. Они были крайне взволнованны и раздражены. Курганов отказывался с ними разговаривать, поэтому все заботы по уходу легли на плечи Эдди. А теперь ко всему еще, словно гром с небес, свалился избитый Веня. О его появлении Шлоссеру лучше было не сообщать.

– Я чуть не убила Кургана, – сразу призналась Инесса. Ударила сзади ножом. Хорошо, что попала в лопаточную кость. Чуть ниже – и пронзила бы сердце. А так ничего, вроде глубокой царапины. Он потерял много крови. Мы же не могли вызвать «скорую помощь». Пришлось кое-как самим справляться. Под утро приехал хирург, знакомый Виктора. Его должник. Обработал рану, наложил повязку и сам положил под капельницу прямо в спальне Виктора. Ужас! Мы совершенно не спали. Боялись, что начнется заражение крови или воспаление легких. Доктор оказался фантастический. На своей машине в течение часа привез всю необходимую аппаратуру. Стоило, конечно, огромных денег. Но никто не считал. Три дня состояние было тяжелое, потом кризис миновал. Сейчас нужен только покой и хорошее питание. В Люксембурге оставаться не могли. После ночных выстрелов соседи недоуменно посматривали на дом Виктора. Пришлось ночью, по-тихому, перебраться сюда. Виктор четыреста километров проехал за два с половиной часа. Я думала, к черту, разобьемся…

– А Шлоссер знает?

– Виктор с ним разговаривал. Все в порядке. Через недельку уедем.

Так ничего из этого рассказа и не поняв, Веня попросил коньяку. Инесса пододвинула бутылку. Сделав несколько глотков из горлышка, он посмотрел мутным взглядом:

– Виктор тоже здесь?

– Да. Он в ванной.

– С ума сойти… значит, помирились.

– Кто с кем? – удивилась Инесса.

– Ну, как же – Курган с Витькой. Остается и мне протянуть ему руку.

Инесса промолчала. Нельзя же выворачивать все сразу на больную голову Вениамина. Пусть лучше выпьет и ложится спать. Расспрашивать о его злоключениях было неловко. Слишком многое сошлось в одной точке. Поэтому Инесса оживилась, когда на кухне возникла Эдди и сообщила, что постелила в спальне Шлоссера. Вдвоем женщины подняли сникшего Веню и потащили на второй этаж. Он пытался что-то рассказать, но лишь пузыри лопались на пухлых, разбитых детских губах.

Проспал Веня больше суток. Проснулся от болей во всем теле. Не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Когда открыл глаза, то увидел склоненное над ним лицо Эдди. И тихо попросил:

– Поцелуй меня в лоб.

Вместо этого она провела прохладной ладонью по его щеке.

– Тебе меня совсем не жалко?

– Жалко… очень жалко. Смешно, ты здесь, а я жду твоих звонков из Москвы. Привыкла…

– Конечно, в таком виде я мало привлекателен. Но они же не убили меня! Остальное заживет, и я сам затащу тебя в кровать!

– Но, но, – погрозила пальчиком Эдди. – Это спальня Шлоссера. Неприлично в семейном доме произносить такое.

Кроме обычной недоступности в поведении, Веня впервые отметил нотки кокетства в ее голосе. Это вселяло надежду. Сама судьба захотела их встречи. Ведь ни при каких иных обстоятельствах Эдди не позволила бы ему оставаться на ферме в отсутствие Шлоссера. Случай, на который столько времени уповал Веня, подвернулся. Даже показалось, что боль притупилась.

– Я хочу обработать твои синяки. Может быть, нужен доктор.

– Для меня ты единственный доктор и спаситель. Эдди, я стал очень богатым человеком. Ты выйдешь за меня замуж и можешь завести еще две конюшни.

Должно быть, Веня в результате длинных разговоров по телефону понял, что немки очень любят сочетание нежных романтических чувств с конкретными хозяйственными интересами. Во всяком случае, после этой фразы в черных глазах Эдди загорелись лукавые огоньки. Она тряхнула черными кудряшками и скромно возразила:

– Ну к чему мне еще две конюшни…

– Чтобы любила меня.

– Я принесу тебе кофе и бутерброды, – подхватилась Эдди, боясь продолжать разговор дальше.

Веня считал бы себя почти счастливым, если бы не побои. Все тело казалось одной большой раной. Нескольких зубов во рту не доставало. Он старательно зализывал языком вздутые десны. Лица своего не видел, но догадывался, что оно буро-черного цвета. И в таком виде он еще умудряется говорить о любви!

Скрипнула дверь, и в спальню вошел Виктор. Сначала Веня и не узнал его.

– Привет, – сдержанно поздоровался тот. – Не узнаешь?

– Витька! – воскликнул Веня неожиданно громко. – Какая встреча! Черт побери, думал ли я когда-нибудь дожить до такого? А ведь вчера чуть не убили! Слушай, мне Инка рассказывала о тебе… ну, ты и молодец… Было бы ужасно несправедливо, если бы ты тогда погиб.

– Считаешь?

– Конечно.

– Но ведь вам из-за меня накинули сроки, – хмуро напомнил Виктор, опустившись на пуфик.

Веня заметил, что приятель стал совершенно седым, а ведь они, считай, с ним одного года. Никакой неприязни от встречи не возникало. Так чего же зря ворошить прошлое.

– А… я когда «откинулся», – признался Веня, шепелявя и посвистывая одновременно, – дал себе зарок ни о чем не вспоминать. Новая жизнь – и кранты! Что там между нами было, кто виноват! Живы – а значит, все правы. Вот вчера меня чуть не убили. Видишь, могли бы и не свидеться. Так будем радоваться. Эх, я бы с тобой выпил! Тащи коньяк. Он мне прописан как дезинфицирующее средство.

В этот момент вошла Эдди с подносом, на котором дымился кофейник и салфеткой была накрыта горка бутербродов. Виктор уступил ей место.