Александр Евтушенко - Наивный мангуст

Так они из подъезда на крышу, с крыши в подъезд, на улицу и вновь в подъезд обежали весь дом. Надо отдать должное фотографу, сил у него было достаточно, и страх гнал его так, что Семён никак не мог догнать. Фотограф стал осваивать подъезды следующего дома. Это было странное и непонятное со стороны действо: два человека со страшной скоростью вылетали из подъезда, исчезали в другом подъезде, появлялись из третьего и так далее. Сколько бы это продолжалось, и кто бы оказался выносливее, неизвестно. Но появился третий бегун, это был Наркисов, Семён крикнул ему на ходу, указывая на подъезд:

– Жди его там.

Наркисов добросовестно заскочил в подъезд. Но фотограф тоже это услышал и изменил тактику. Он по крыше пробежал до последнего подъезда и спустился вниз. Будь Наркисов на улице у подъезда, фотографу не уйти. Но когда лейтенант выскочил за ним, того нигде не было видно. Семён забежал за угол дома – никого. Впору было бы сказать, как сквозь землю провалился. Показался Наркисов, недоумённо оглядываясь по сторонам.

– Где этот спринтер? – крикнул он Семёну. Тот развёл руками. Вокруг на сотни метров открытое пространство, только метрах в пяти сбоку от торца дома под двумя хилыми деревцами спрятались мусорные баки, забитые отходами. Они обошли баки со всех сторон, даже поковыряли сверху картонные коробки и бумагу. Ничего, пусто.

Было, от чего прийти в отчаяние. Через всю щёку лейтенанта от скулы до виска бугрилась красная гематома. Внизу кровь выступила и запеклась. Семён сел прямо на бордюр дороги, рядом присел Наркисов. Так и сидели вдвоём, тягостное молчание продолжалось минут тридцать. «Так я отстал от него секунд на пять, ещё пять секунд мог потерять, когда выскакивал на улицу. Итого десять, двенадцать секунд. – размышлял Семён. – Даже, если фотограф сразу забежал за дом, там метров сто пятьдесят до следующего ряда домов. Я бы его увидел. Значит, он может быть только в мусорных баках». Семён неожиданно спросил Наркисова:

– У вас спички или зажигалка есть?

– Не курю, но, кажется, есть. И подал лейтенанту зажигалку.

Семён подошёл к бакам и стал поджигать бумагу.

– Ты зачем это делаешь? – удивился Наркисов.

– Выкуриваю нашего стеснительного гостя, или крысу, что-то она в баке шебаршит, – громко ответил Семён. – Сейчас подышит дымком и вылезет из норы. Бумага вспыхнула, и пламя стало охватывать весь бак. Вдруг мусор зашевелился и из-под него выскочил пропавший фотограф, пытаясь потушить на рукаве рубашки пламя. Лейтенант и Наркисов стащили с него тлеющую рубаху и затянули на руках ремень. Быстро увели от любопытных глаз к забору, где на небольшой треноге стоял фотоаппарат.

– Больно, куда затягиваешь, – закричал задержанный.

– А сейчас? – Семён ещё потянул ремень. Лейтенант второй раз ремень почти не затягивал, а только имитировал этот процесс, но он знал, что страх сам затянет ремень и усилит боль.

– Ты что делаешь, режет, больно, кровь в ладони не будет поступать, – снова закричал фотограф.

– Совершенно правильно, и ладони тебе через час отрежут, не сможешь больше не только фотографировать, но и ложку держать.

– Кто вы такие, что вы хотите, для чего всё это? – со страхом в голосе воскликнул фотограф.

– Это другое дело, мужской разговор. Мы сотрудники КГБ. Ты рассказываешь нам, зачем и для кого ты фотографировал, на кого работаешь? Честно и добросовестно всё рассказываешь, кто ты, где живёшь. Я ослабляю ремень или вообще его снимаю. В зависимости от правдивости показаний. – сказал лейтенант, глядя в испуганные глаза задержанного и придвинувшись к нему так близко, что их лица почти соприкасались.

«КГБ, уже выследили, я не думал, что так скоро», – губы у фотографа дрожали.

– Сейчас, я всё расскажу. У меня два сына, женить надо, а денег на свадьбу нет. Придумал продать фотографии сотруднику культурного центра, американского или английского точно не знаю. Встретился, предложил им, я знаю, что у вас здесь училище военное. Этот Джон посмеялся и сказал, приноси, только осторожно. Научил меня, как встретиться. Но я не понял, кто он – американец или англичанин. Они там были и те, и другие. Зовут меня Сабир, живу в старом городе.

Тщедушное тело его подрагивало, он поводил плечами, пытаясь от чего-то освободиться. Ладони рук побелели. Фотограф назвал свою фамилию и адрес. Лейтенант ослабил ремень.

– А зачем фотографировал людей в варьете? – спросил он и строго посмотрел на Сабира.

– Это Джон попросил сфотографировать всех на первых рядах.

– А когда первый раз начал снимать, в каком году? И откуда у тебя такая техника, она только фотографирует? От этого ответа зависит всё: поверим мы тебе или нет, поможем тебе или в расход. Ты понимаешь, что я не просто так спрашиваю? Мы многое знаем, но ждём, что скажешь ты, хочешь ли ты сотрудничать и искупить свою вину.

Семён наклонился к сидящему на земле Сабиру, взял его за плечо и впился глазами в его влажные, бегающие зрачки. Тот тяжело вздохнул, посмотрел на свои руки.

– Я познакомился с Джоном полгода года назад. В концертном зале фотографировал два раза, на авиационном заводе тоже два раза, здесь первый раз. Вначале я фотографировал своим фотоаппаратом, потом мне подарили два новых. Я передаю только кассеты с плёнками.

Лейтенант ещё ослабил ремень.

– Когда следующая передача?

– Через восемь дней, поэтому я и торопился. Хотя и боялся после варьете. Но мне нужны деньги.

– Так, всё это расскажешь следователю и не дай бог что-то утаишь. От этого зависит твоя судьба и судьба твоих сыновей, жены, всех твоих родственников. Ты понял меня?

– Понял, расскажу всё, только не говорите моей жене, сыновьям. Прошу вас. – Сабир умоляюще смотрел на лейтенанта и Наркисова.

– Посмотрим на твоё поведение. А теперь, Исаак Керимович, я пошёл к автомату звонить, не спускайте с него глаз. – указывая на задержанного, попросил Наркисова Семён.

Прибыла следственная группа и начала работать с Сабиром. Семён и Наркисов пошли к КПП школы, обходя вокруг её территорию.

– Спасибо тебе, Семён, что в рапорте указал меня. Мне назначена встреча с председателем комитета. Я очень рад. И спасибо, что завалил инициативника. Это хороший результат и не только для лейтенанта. – произнёс Наркисов, он преобразился, помолодел после последней встречи.

– Да, что там, – Семён улыбнулся. – У меня вот к вам есть несколько необычная просьба. Решил я жениться на местной девушке.

И Семён рассказал про обстоятельства знакомства с Асмирой и о своём плане при встрече сразу сделать ей предложение руки и сердца.

– Вы, понимаете, что она ждать долго не может, я тоже. Иначе потеряю её. Я уверен, что она ответит согласием. Она мне очень нравится. Хотелось бы до нашей с ней встречи получить подробную информацию о её семье. Представляете, как это важно для нас, чекистов. Кадры могут сказать или служи, или женись. Одно из двух. Я должен делать девушке предложение наверняка.