Александр Евтушенко - Наивный мангуст

Асмира грустно посмотрела на него глазами полными слёз.

– Можешь улыбаться, но я это точно знаю, – сказала девушка, потом неожиданно закрыла руками лицо и заплакала. Семён обнял её.

– Что это с тобой, не бойся, всё уже закончилось, всё будет хорошо. Я тебя не дам в обиду, – успокаивал её Семён.

– У меня тяжёлое предчувствие, что-то случится, я так боюсь, – и она зарыдала.

Семён долго успокаивал Асмиру, вытирал ей слёзы, обнимал. Наконец, рыдания стихли.

– Я очень боялась, завтра должен был приехать Абдурашид, тётка оставила бы меня с ним наедине и ушла. А он способен на всё, ничего не боится, у него отец генерал. Я бы погибла, меня бы не было, если бы не ты.

Она обвила его шею своими горячими руками и прижалась влажным лицом к его горячим губам.

Семён попросил Асмиру никуда не выходить из квартиры и не звонить по телефону ни родственникам, ни подругам, иначе могут определить её телефон. Любови Ивановне он вкратце поведал историю с бегством Асмиры.

Семён с помощью Амана и его друзей нашёл имама, но тот не согласился обвенчать его с Асмирой. Сваха Фархунда все равно купила Асмире национальное свадебное платье, а Семёну халат, тюбетейку и всё остальное, предназначенное для венчания. В ЗАГСе назначили регистрацию через четыре дня. А потом в одном из ресторанов планировалось провести свадьбу, пригласить подруг невесты, друзей Семёна из школы, Комиссарова, начальника школы, Любовь Ивановну, сваху Фархунду. Своих родителей и родственников Асмира решила не приглашать, а только передать через тётю всем подарки, которые купил Семён. Матери Асмиры он купил богатый золотой гарнитур, а отцу достал через ребят дефицитный японский магнитофон. А вечером Семён хотел улететь с молодой женой в Москву, а потом оттуда в Ленинград, показать жене сердце и душу большой страны, сходить в театры, на концерты, ВДНХ, музеи, осмотреть исторические памятники.

Рафик взял свой фотоаппарат «Зенит», чтобы на прощанье сфотографироваться с Семёном и Аманом у фонтанов Ташкента, а потом поехать в аэропорт за билетами. Отъехав несколько кварталов от школы, Рафик заметил за машиной хвост. Офицеры стали наблюдать и определили, что слежка за ними ведётся профессионально.

– Кто бы это мог быть, на наших ребят не похожи, – размышлял Рафик. – Надо попробовать оторваться.

– Давай поедем к базару, там поставим машину. Мы с тобой уйдём к киоскам, между ними есть узкий проход. Там спрячемся и будем наблюдать за Семёном. А он задержится, а потом пойдёт на базар, уводя за собой хвост. Глядишь, одного из них подловим и попытаем, кто они и есть ли санкция на слежку за нами, – предложил Аман.

– Отлично, если я задержусь в машине, они не пойдут мимо неё за вами, сразу подставятся. А больше идти негде, одна дорога на базар, или идти вокруг, а это далеко. Оттяну все силы на себя, предполагаю, что я им только и нужен. Абдурашид не может простить мне того, что Асмира выбрала меня, – предположил Семён.

– Ну, дела! С вами, товарищи офицеры, не удастся соскучиться. Невесту мы уже украли, скоро ЗАГС и свадьба. А теперь слежка родителей или кого-то ещё. Аман, открой бардачок, – попросил, улыбаясь, Рафик.

Аман открыл крышку бардачка. Там лежали блестящие американские наручники из нержавеющего металла. Таких наручников ребята ещё не видели.

– Бери их, Аман, а я возьму фотоаппарат, мы им покажем, что такое контрразведка, – южные чёрные глаза Рафика горели молодым задором и отвагой.

Всё сделали строго по плану. Рафик накинул на шею ремень фотоаппарата, Аман спрятал в карман наручники. Вышли из машины, толкая друг друга и смеясь, дурачась, побегали по траве у арыка. Беззаботные молодые ребята, да и только. Потом они, не торопясь, пошли по дорожке к рынку. И, как только вошли в ворота, пропали из глаз.

Семён вышел из машины и, жуя на ходу печенье, не торопясь, тоже пошёл к воротам рынка. Краем глаза заметил движение в припарковавшейся недалеко машине. Один за другим вышли двое ребят и тоже направились к воротам рынка. Один потом отстал, сел якобы переобуться на траву. А второй пошёл за Семёном вдоль рядов с фруктами. Семён останавливался перед прилавками, приценивался к товару, пробовал фрукты, беседовал с торговцами. Он продвигался дальше и дальше вдоль длинных рядов. Народа было мало. За ним неотступно шёл человек неопределённого возраста и без особых примет. Серый, невзрачный, такой, что и смотреть на него не было никакого желания. Но он часто поглядывал на часы. «Служака! Запоминает время для составления сводки», – ухмылялся Семён. Второго молодого парня не было видно. Улучшив момент, когда на какие-то секунды наблюдатель Семёна отвернулся, чекист согнулся и юркнул в проход между прилавками, повернул влево и спрятался под прилавок прямо у ног торговца. Он смотрел на торговца снизу – вверх, приложив палец к губам. Потом услышал крик.

– Где он?

Торговец поднял руку, показывая на ряды прилавков в другой от Семёна стороне. По дощатому тротуару застучали ботинки наблюдателя. А Семён, пригнувшись так, что его не было видно из-за прилавка, побежал между рядов в обратном направлении к воротам. Бежать в такой позе было трудно, но адреналин играл, и он добежал до самых ворот, не поднимаясь во весь рост. Только здесь он приподнялся и осторожно выглянул из-за столба, поддерживающего крышу над прилавками. Машина Рафика стояла на месте, а к ней почти бегом двигались Рафик и Аман. Семён тоже вышел из своего укрытия и быстрым шагом пошёл к машине. Прыгнул на заднее сиденье, и машина рванула вперёд.

– Семён, знаешь, здесь всё гораздо серьёзнее, чем мы думали. Молодец, что оторвался, мы тебе такое расскажем, не поверишь. Настоящий Афган, – говорил Рафик, крутя баранку машины. Они летели на скорости под сто километров, проезжая на красный свет светофоров. И оторвались от своих преследователей.

– Мы действовали, как спланировали, а всё получилось, даже лучше, – продолжил рассказ Аман. – Этого парня схватили, когда он проходил около киосков, где щель между ними. Ты, Семён, с хвостом был уже далеко. Рядом никого не было. Зажали ему рот, затащили за киоск, надели наручники. Рафик его сфотографировал в наручниках и показал удостоверение. Сказали ему, что, если не расколется, отвезём в отдел КГБ, спросили, зачем ведут слежку за сотрудниками госбезопасности. И поставили условие: скажешь правду – отпустим. Нет, ждёт камера, а там смерть.

Парень молодой испугался. Рассказал, что он из милицейской наружки. Мы сфотографировали его документ прикрытия. Его бригаде дали ориентировку, что ты, Семён, опасный преступник, убийца и похитил девушку. В машине наружки есть пистолеты и автомат. Им приказано применять против тебя оружие на поражение, если возникнет такая необходимость. Взяли они нас под наблюдение у КПП школы. Короче, мы его предупредили, чтобы он молчал, а вечером назначили встречу в районе школы. Сказали, что разговор с ним записан на магнитофон. Он поверил, потому что и они это делают.