Сергей Зверев - Жиган против террористов

– Придешь сюда через день, – ответил он наконец Константину. – Тогда и продолжим разговор. А сейчас мне подумать немного нужно. Да и проверить кое-что из твоих слов не помешает. Ты красиво говорить умеешь, но я не царь Шахрияр, сказок не люблю.

Не отвечая, Константин встал и направился к выходу. Он свою задачу выполнил. Через Рахмана он пустил слух о том, что у него есть большая партия взрывчатки и он готов ее продать. И даже предполагает, что чеченцы ее купят. Конечно, все это выглядело достаточно подозрительно и могло отпугнуть чеченцев, которые теперь боялись сделать лишний шаг по Запрудному, чтобы не ошибиться. Но Константин не был никак связан с ФСБ или милицией и был поэтому совершенно спокоен на этот счет.

Рахман, конечно, начнет его проверять… И пусть проверяет, у Константина нет никаких контактов с ФСБ или милицией, а то, что Рахман узнает о Жигане, утвердит его в мысли, что и не могло быть подобных связей.

«Так, приманку я забросил, – подумал Константин, выходя из "Золотого дуката", – посмотрим теперь, какой клев будет. Да и будет ли вообще? Может быть, что-то и удастся подсечь».

Константин намеревался ждать полтора дня, которые взял себе Рахман на раздумье, и приготовился терпеть бездействие, воспринимаемое им всегда как тупую и нудную физическую боль, особенно в ситуациях, которые требовали от него активных поступков.

Он попытался разыскать в городе Наташу, но той не оказалось в снятой ею квартире, и Константин решил съездить на свой склад – надо же было поддерживать в гермесовских работниках мнение о себе как о серьезном коммерсанте. Словом, глаза им помозолить немного было необходимо.

Константин добрался до бывшего пансионата минут за двадцать и вынужден был остановиться на въезде по приказу человека с автоматом. Подчинившись, Константин вышел из машины, и его тут же задержали какие-то люди в масках и пятнистой омоновской форме, которые выволокли его под стволами автоматов из машины и положили на капот с руками за головой. На руки тотчас же нацепили наручники.

События начинали развиваться слишком быстро, хотя и непонятно было еще, какой именно характер они имеют. У него на складе все было в порядке, и Константин особенно не волновался, что могут возникнуть серьезные проблемы.

«Кто-то успел сообщить в райотдел милиции, что Жиган вернулся, – предположил Константин, чувствуя, как ощупывают его одежду в поисках оружия. – Но здесь у меня тоже все чисто. Суд не счел нужным впаять мне срок. Отпустят, куда они денутся… Хорошо еще, что я решил не держать на складе свой арсенал…»

В первый же час своего появления в Запрудном Константин спрятал в лесу, в тайнике, который был известен еще с детства только ему одному, три «макаровых» с запасом патронов, «аграм-2000» и десяток гранат. Он не собирался пока использовать ничего из этого арсенала, но ситуация могла сложиться по-разному.

Чувствовать себя бессильным против вооруженного противника Константин очень не любил… Хотя, конечно, он постарается обойтись без шума и фейерверка. Достаточно пошумел в Москве, хватит.

– А ну, пошел! – услышал Константин голос омоновца и ощутил чувствительный тычок стволом автомата в ребра. – Шевелись, падла!

Его повели в глубь пансионатского двора к зданию бывшего гаража, к его складу. Омоновец, топая тяжелыми форменными ботинками за спиной, несколько раз ткнул его стволом автомата, поторапливая, и Константин каждый раз чувствовал, как в нем закипает ненависть к этому бессмысленному животному, выполняющему приказ и представляющему себя сейчас, наверное, этаким супергероем, обезвредившим опасного преступника.

«Супергерой» и не представлял себе, что подвергает свою жизнь смертельной опасности, обращаясь столь бессмысленно грубо с Жиганом. Они не сделали еще и десяти шагов, как Константин насчитал не меньше пяти моментов, когда он мог совершенно спокойно, даже в наручниках, отобрать у него автомат и уйти в лес.

Пару раз оглянувшись, Константин увидел глупое юношеское лицо молодого омоновца, на котором было написано самолюбование. Парень явно нравился самому себе. Константин сжал зубы. Если бы не готовящийся чеченцами взрыв, он бы наказал этого дурачка, ткнул бы его носом в дерьмо, которого у него были бы полные штаны, когда Константин положил бы его в осеннюю грязь и заставил смотреть в выходное отверстие ствола автомата. Нет, убивать его Константин не стал бы. Просто показал бы ему, какой он еще щенок, и если срочно не повзрослеет, то очень скоро окажется на расположенном недалеко от пансионата запрудненском кладбище. Много там таких, оставшихся вечно молодыми, идиотов.

Константина привели к его складу и толчком в спину припечатали к металлической стене.

– Стоять! – гаркнул за спиной парень с автоматом. – Руки за голову! Ноги шире!

Из двери гаража кто-то вышел. Константин услышал низкий властный голос, обладатель которого явно привык, чтобы ему подчинялись:

– Опустите руки, Панфилов! И повернитесь, что вы там стену облизываете…

Константин повернулся и увидел, что перед ним стоит милиционер с погонами полковника, в очках в тонкой оправе и с усами, какие Константин видел только раз в жизни – в зоне, на груди одного из зэков. Тот утверждал, что это портрет Семена Михайловича Буденного.

Полковник был необыкновенно толст и в целом выглядел совершенно несерьезно. Все в нем было как-то нарочито несообразно – сочетание выпирающего вперед живота с буденновскими усами и голосом «а-ля генерал Лебедь» – и вызывало улыбку. Впрочем, улыбаться у Константина не было ни малейшего желания, он был зол и не скрывал своей злости, глядя на полковника.

– Какого черта? – спросил Панфилов, облизывая разбитые от удара о стену губы. – Что вам здесь надо? Кто вы такой?

Полковник посмотрел на Константина удивленно. Вопросов у него у самого было немало. Он подошел к Константину вплотную и посмотрел на него снизу вверх, поскольку был на голову ниже. Константин успел подумать, что у этого полковника, наверное, постоянно возникало желание унизить своего собеседника.

– Кто я такой? – переспросил толстяк своим генеральским голосом. – Я, Панфилов, тот, кого вы до смерти не забудете. Я полковник милиции Воропаев. Весь райотдел называет меня за глаза Жопой. Мне на это плевать. Я делаю свое дело, и делаю его хорошо, надежно. И это вы, Панфилов, оказались в полной жопе! Даю вам слово – я подвешу вас за яйца на этой двери… – Он показал на вход в гараж. -…И вы будете висеть до тех пор, пока не скажете мне, где взрывчатка.

Воропаев неожиданно ударил Константина кулаком с зажатым в нем пистолетом по лицу. Руки у Константина мгновенно дернулись вверх, чтобы схватить полковника за горло, но он успел остановить себя и усилием воли заставил их опуститься. Кулаки медленно разжались. С губ на его светлый пиджак потекла струйка крови.