Валерий Ковалев - Волчья стая. Повесть

– Хочу на фронт. Надоело тут припухать*.

– Твой фронт здесь! – багровел Пшеничный и тряс бумагой перед лицом старшины. Затем успокаивался, аккуратно складывал ее и прятал в нагрудный карман кителя.

– Я доложу командованию.

После этого капитан- лейтенант убывал на очередной пост, и в очередное его появление все повторялось с завидным постоянством.

На следующее утро, после приборки и завтрака, состоящего из надоевшей пшенки с лярдом* и чая с ржаными сухарями, Юркин приступил к занятиям.

На чисто выскобленную крышку стола он положил один из стоящих в пирамиде карабинов, извлеченную из ящика, стоящего под нарами, гранату Ф-1 и по обе стороны, на лавках, рассадил стриженных «под нуль»* подчиненных.

– Матрос Папанов, доложите боевые характеристики и порядок применения гранаты в бою, – обратился старшина к сидящему с краю, веснушчатому парню.

Тот встал, взял в руки ребристую «феньку» и, закатив глаза под лоб, зачастил:

– Оборонительная граната Ф-1, образца 1939 года, предназначена для поражения живой силы противника в обо…

– Реже, реже, Папанов, что ты спешишь, как голый в баню, – недовольно прервал его Юркин. – Отвечай не спеша, четко и ясно, время у нас есть.

– Слушаюсь, товарищ старшина, – шмыгнул тот носом и, в течение нескольких минут толково изложил остальной материал.

– Всем понятно? – спросил Юркин.

– Точно так, – вразнобой ответили моряки. – Понятно.

– Ну и ладушки. А сейчас матрос Вылко доложит нам тактико-технические характеристики боевого карабина. Давай, Вылко.

Теперь из-за стола поднялся приземистый крепыш, с раскосыми глазами и смуглым лицом. Он взял в руки карабин, любовно его погладил и с тоской воззрился на старшину.

– Чего уставился как мышь на крупу? – пробурчал тот. – Давай, докладывай.

– Моя не знает, – обреченно пробормотал Петр, опустив глаза и шмыгнув носом.

Все заулыбались. Коренной житель Севера, бывший охотник и меткий стрелок, Вылко не воспринимал ничего, что касалось теории. Он жил в своем материальном мире, где пост, на котором служил – был его жилищем, старшина – начальником, которому следовало подчиняться и высказывать знаки уважения, а карабин – обычным ружьем для охоты. В учебном отряде, куда попал молодой ненец, сразу поняли, что рулевой-сигнальщик из него не получится, и списали от греха подальше, на дальний пост.

– Ну, так что, Вылко, будешь отвечать? – грозно сдвинул брови Юркин.

– Моя не знает,– робко повторил матрос и тяжело вздохнул. Всем своим видом выражая безысходность.

– Как называется то, что ты держишь в руках?

– Карабин, однако.

– Правильно, молодец. А какой у него калибр?

– Во! – радостно произнес Петр и продемонстрировал всем извлеченный из кармана винтовочный патрон.

– Так, допустим, – пожевал губами Юркин. – А прицельная дальность стрельбы?

– Тысячу шагов, однако! – воскликнул матрос.

– Ну, вот, почти все рассказал, – хмыкнул старшина, – а говоришь, не знаю. Молодец, садись.

Вылко утер ладонью вспотевший лоб и сел на место. Старшина благоволил к нему.

Время от времени, когда приедались надоевшие консервы и крупы, Юркин отправлял Петра на охоту в тундру и тот неизменно возвращался с добычей. Это были жирные полярные гуси, куропатки и зайцы. А однажды, взвалив на лыжи, невозмутимый Вылко притащил на пост тушу молодого оленя, мясо которого очень понравилось морякам. Как в жареном, так и вареном виде.

Завершив теоретическую часть, старшина приказал всем одеться, взять карабины и построиться у поста. Погода способствовала проведению стрельб. Бушевавший ночью на море шторм стих, небо прояснилось, и началась оттепель.

Проинструктировав переминающихся с ноги на ногу моряков, Юркин отдал команду, вслед за чем короткая цепочка в сапогах и черных шинелях, двинулась в сторону ближайшей сопки. Там, у ее подветренной, стороны, моряки быстро оборудовали импровизированное стрельбище, водрузив на обломок скалы десяток консервных банок из прихваченного с собой вещмешка.

Потом Юркин отвел всех на пятьдесят метров в сторону и приказал оттоптать небольшую площадку в снегу.

– Стрельба по неподвижной цели из положения лежа! – скомандовал старшина, когда она была готова. – Матрос Ларин, на огневой рубеж!

– Есть! – звонко ответил тот, после чего сделал два шага вперед, плюхнулся в снег и передернул затвором.

– Матрос Ларин к стрельбе готов!

– Огонь!

Через секунду грянул выстрел, затем, с небольшими промежутками, еще четыре. Все банки оставались на местах.

– Хреново, – процедил Юркин. – Палишь в белый свет как в копеечку. Матрос Папанов, на рубеж, – кивнул он радостно ухмыляющемуся Папанову. Все повторилось в той же последовательности.

– Стрелки, мать вашу! – выругался старшина и обернулся к Вылко. – Петро, покажи этим салагам, как надо!

Тот сдернул с плеча карабин, косолапо шагнул вперед и ловко занял позицию.

Затем, с равными промежутками, стали греметь выстрелы, после которых число банок на скале уменьшилось на пять.

– Видали караси? – похлопал Юркин по плечу, вставшего и смущенно переминающегося с ноги на ногу Вылко. – Вот так должен стрелять советский матрос! А теперь продолжим. Ларин, подмени Вихрова!

Выстрелы у сопки гремели до обеда (результаты стали много лучше), после чего раскрасневшиеся матросы с песней вернулись на пост.

Сделав запись в журнале о проведенных стрельбах, Юркин захватил бинокль и отправился к вахтенному на вышку, остальные занялись чисткой оружия.

Остаток дня прошел в обыденных делах, а вечером, после отбоя, когда все свободные от вахты улеглись на жесткие топчаны, старшина свернул самокрутку, закурил и обратился к лежащему рядом Вихрову.

– Сань, – травани чего-нибудь на сон грядущий.

– Это можно, – чуть подумав, ответил тот. Радист отличался неиссякаемым чувством юмора и в свободное от вахты время развлекал друзей всевозможными морскими байками, которых знал великое множество.

– Наш «охотник» зашел тогда в Полярный, – закинув руки за голову, начал рассказчик. – Ну, и что б братва не бузила, (в увольнения не пускали) замполит решил устроить соревнования с моряками из подплава. Рядом с нами, на пирсе, стояла «щука». Он сходил на нее и поговорил там со своим коллегой. Тот и предложил перетягивание каната. Как самый популярный вид спорта на флоте. После «козла», естественно. Оговорили все вопросы и определили приз – десять банок сгущенки.

Утром, после завтрака, все наши, кроме вахтенных и команда лодки собрались на пирсе.

Боцмана притащили мягкий швартов и растянули по пирсу. Затем с разных сторон за швартов ухватились по десять крепких мореманов и, по знаку судьи, стали тянуть его в разные стороны. А мордовороты еще те, многие «огребали полундру» по седьмому году.