Фридрих Незнанский - Тройная игра

Исходя из вышесказанного, можно также сказать, что дневник Разумовского И. К. (Гранта) — документальное свидетельство о беспределе, царящем в ведомстве МВД. Система поголовного взяточничества, лоббирование руководством МВД интересов криминальных структур, фактическое сращение с этими структурами предстают во всей их неприглядности. Здесь, например, приведены факты снабжения видных бизнесменов секретной информацией МВД — оказывается, многие милицейские спецподразделения (такие, как «наружка», «радиоэфир», Следственный комитет), сами того не ведая, выполняют заказы частных лиц и отдельных коммерческих структур. Существует даже некоторый перечень услуг, которые министерство выполняет на коммерческой основе (лоббирование интересов клиентов, решение спорных вопросов, использование деятельности неподконтрольных фондов, гарантирование кредитов и инвестиций и т. д.).

Позволительно заметить, что по мере чтения этого дневника складывается угнетающее впечатление, будто в Российской Федерации в настоящее время все перевернуто с ног на голову. Бандиты — при власти, а те, кто с этими бандитами пытаются бороться, объявляются преступниками и лицами вне закона. Предполагаю также, писал Турецкий, что гибель Разумовского связана именно с тем обстоятельством, что «заказчикам» Разумовского каким-то образом стало известно, что в его дневнике подведены некие итоги преступной деятельности руководства МВД и РУБОПа. Наиболее сильно это ощущение дает себя знать в той части дневника, где речь идет конкретно о «деятельности» заместителя министра генерал-лейтенанта милиции Гуськова В. А. и его ближайшего подчиненного — генерал-майора милиции Суконцева С. М. Позволю даже высказать предположение, что автор дневника помимо прочего готовил почву для возбуждения уголовного дела против замминистра МВД Гуськова и нынешнего руководства МВД вообще. Достаточно сказать, что в дневнике документально, с указанием всех необходимых данных, приводятся многочисленные факты взяточничества со стороны Гуськова и его «соратников», а также приводятся номера счетов в зарубежных банках, на которых заблаговременно аккумулируются эти преступные деньги… В связи с открывшимися обстоятельствами считал бы необходимым открытие дела по ст. ст. УК РФ 285 (Злоупотребление должностными полномочиями) и 290 (Получение взятки)…

Толик был готов к тому, что его вызовут на допрос — уже знал, что Генпрокуратура, въедливый следователь Турецкий начали трясти всех, кто имел хоть какое-то отношение к последней партии наркоты, даже следователя МВД Стольникова, который тормознул Грантовы фуры, честь ему и хвала, — и того потащили, не говоря уж о каком-нибудь уголовнике Кенте… Тягали отца, прислали повестку даже самому генералу Гуськову, уж на что у того чин высокий — замминистра! Владимир Андреевич, не привыкший к такому амикошонству, только злобно матерился, а сделать, похоже, ничего толком не мог — что-то неуловимо менялось вокруг отцовых покровителей…Так что к встрече со следователем Толик готовился. И больше всего он ждал страшных вопросов о наркотиках.

Но следователь Турецкий начал его расспрашивать совсем о другом — о том, как давно существует фирма «Три сардины», да как ему удалось так быстро стать преуспевающим бизнесменом, а теперь еще и кризисным управляющим фирмы покойного Разумовского «Милорд».

Он оказался вовсе не таким страшным, каким его описывали, внимательно слушал, не перебивал, записывал что-то на бумажке, и Толик быстро почувствовал себя свободно. «Да он лох из интеллигентов, — почти пренебрежительно думал он о Турецком. — Чего его бояться-то? Его, поди, вокруг пальца обвести можно». Ему даже в какой-то момент привиделось, будто он дает интервью журналисту из глянцевого журнала — он с удовольствием рассказал про свой бизнес, про мебель, про то, как его на первых порах учил всему Разумовский, но сам быстро устарел; если бы не умер, он, Анатолий Суконцев, лучше чувствующий современный рынок, уже его обошел бы…

Он, конечно, не знал и не мог знать о том разговоре, который был у Турецкого с Грязновым-старшим, когда они вдвоем готовили сегодняшнюю встречу.

— Конечно, хорошо бы подкрепить разговор свидетельскими показаниями, да только у нас с этим пока слабовато, — горевал Турецкий.

— Да возьми ты его на понт, и все дела, — подсказал идею Грязнов. — Он ведь не сидел еще?

— Да какое там!

— Ну вот. Ты вспомни-ка его рожу. Наглец, а у самого щечки, как у девочки, губки пухлые. Капризный младенец, папенькин сынок. Расколется на раз, поверь моему опыту.

— Ладно, — подумав, согласился Турецкий, — попробую ему заправить баки, что Кент уже начал давать против него показания. И насчет него, и насчет фур, и насчет братьев Исмаиловых. Про братьев — обязательно.

И вот сейчас, послушав его, Турецкий сказал:

— Похоже, у вас прямо какие-то выдающиеся коммерческие способности, а? Коттедж за городом построили, пять машин в пользование приобрели… И все это меньше чем за год. Наверно, и впрямь талантливый коммерсант? Счета в банках открыли, в зарубежных даже…

— Я? Талантливый?! — Толик не на шутку испугался — не потому, что Турецкий заговорил о коттедже и машинах, а оттого, что Турецкий зачем-то назвал его талантливым, то есть походя обвинил в чем-то, а в чем, не понять. — Нет-нет-нет! Это не я! Это Разумовский — вот он талантливый был…

— А при чем тут Разумовский? — удивился следователь. — О нем у нас разговор еще впереди. Я же вас не о Разумовском, я вас о ваших собственных делах спрашиваю. Очень нам, следствию, интересно знать, откуда у вас за столь короткий срок появились столь обширные средства, и в частности любопытно происхождение тех сумм, которые размещены на вашем счету в швейцарском «Суисс-банке».

Толик покрылся холодным потом…

— Ну это… я ж говорю — бизнес… фирма у меня, — пролепетал Толик.

— Ладно, вернемся к этому разговору потом. Ответьте мне, пожалуйста, вот на какой вопрос. Когда вы познакомились с братьями Исмаиловыми?

На Толика было жалко смотреть.

— А? С братьями? — тупо переспросил он. — С братьями я незнаком…

Турецкий понимающе усмехнулся.

— Эк вас разбирает. Может, вам водички дать?

— Водички? — все так же тупо спросил Толик. — Нет-нет, спасибо… Хотя… а наоборот, можно?

— Наоборот — это что значит? В туалет, что ли?

Толик кивнул. С паническим ужасом он осознавал, что пришла та самая минута, которой он так заранее боялся. Конечно, официально по бумагам «Сардин» братья Исмаиловы не проходили, но раз этот следователь задает вопрос, значит, они до чего-то докопались. Что можно говорить, чего нет? Они страшные, но они должны же понять: не может ведь он брать вину на себя одного!..