Фридрих Незнанский - Славянский кокаин

Раздумывать было некогда, и Денис, перемахнув несколько оград, очутился там, откуда блеснул прицел… Но там никого уже не было. Грязнов бросился к следующему склепу, затем к следующему, тщательно обследовал каждый памятник, каждую надгробную плиту. Но снайпер как сквозь землю провалился. Никого больше не было. Только какая-то женщина лет сорока и рядом с ней дряхлая старушка одиноко сидели на скамейке у могилы, где с черного камня улыбалось лицо молодого мужчины.

— Извините, пожалуйста, — обратился к ним Денис, — вы никого тут не видели? Мимо вас никто не проходил или, может быть, даже пробегал? Вы ничего такого не заметили?

Женщина отрешенно взглянула на Дениса и отрицательно покачала головой. А бабка запричитала:

— Кого ж теперь увидишь! Теперь от горя и слез ослепла совсем! Последнего сына потеряла. Теперь ничего уже видеть не смогу.

Денис молча повернулся и пошел обратно к похоронной процессии.

«Вот черт, спугнул. Ну ладно хоть спугнул. Он выстрелить не успел, — думал Грязнов. — Или успел?» — вдруг ударило в голову. Он даже дернулся, и сердце его бешено заколотилось. Он всмотрелся в толпу. Нет, все в порядке. Все на месте, никакой паники, все спокойно провожают в последний путь своего друга. И тут Денис даже улыбнулся. Он был горд, что предотвратил еще одни похороны. «Ну спугнул, да. Ну и пусть. А если бы не спугнул, известное дело, чем бы все это закончилось. Коллективные похороны. Хоронили бы сразу троих лучших друзей в один день. Все-таки я молодец, или просто вовремя пришла мысль о том, что этим двоим тоже может угрожать опасность. Меня как будто кто-то известил об этом. Мол, вот Денис, так и так. А не оглядеться ли тебе? Провидение? Да, к черту! Какое еще провидение. Я сам молодец!»

Так Денис думал, пока подходил к собравшимся на похоронах Бакатина. Он даже поначалу не понял, почему некоторые смотрят на него с удивлением и даже негодованием. Тогда только до Дениса дошло, что он так и не убрал с лица довольную улыбку. Он сразу же принял скорбный вид. Но некоторые все еще продолжали кидать на него враждебные взгляды.

Но вот священник закончил читать отходную. Стали прощаться с Бакатиным. Потом гроб медленно опустили в могилу. При этом какая-то особенно впечатлительная женщина громко заплакала. И это была не вдова. Вдова держалась молодцом. Школьные друзья Бакатина тоже.

С профессиональным нетерпением подошли к могиле рабочие с лопатами. Настало время прощаться в последний раз.

Вдова твердой походкой подошла к могиле, зачерпнула горсть земли с протянутой ей могильщиком лопаты и кинула на гроб. При этом газовый шарфик очень кинематографично выскользнул у нее из рук и плавно опустился в могилу.

— Примите мои соболезнования, — подлизался к ней один могильщик.

Она молча покивала, указала рукой в сторону Груздя и медленно пошла прочь. Груздь с Мишиным повторили ее действия, то есть взяли по горсти земли и бросили на гроб. Груздь развернул бумажник, достал из него купюру и сунул соболезнующему рабочему. Тот взял ее, не в силах удержать радостной улыбки, сунул себе в карман рубашки и победоносно глянул на своего напарника.

Все потихоньку начали расходиться.

«Самое время познакомиться с вдовой», — подумал Денис и направился прямиком к ней.

— Вы поедете с нами? — поинтересовалась вдова.

— Куда? — не понял Денис.

— Домой. На поминки.

— О, мне очень лестно, что вы меня приглашаете, но мне как-то неудобно.

— Помилуйте, на поминки разве приглашают. На поминки люди приходят без приглашения, совершенно чужие, незнакомые. Это просто дань уважения покойнику.

— Но я никого не знаю…

— Бог мой, какие формальности. Не знаете, так узнаете. Так едете?

Отпираться было бесполезно. Ломаться, как девочка, поеду — не поеду, было не тактично. Отказать сейчас, после стольких уговоров, означало проявить полнейшее бескультурье. Пришлось согласиться.

Денис ехал в своем «форде», зажатый между двух черных «мерседесов», словно под конвоем, и злился сам на себя: «Ну почему бы мне не отказаться сразу? Надо было сказать, что у меня очень важные дела. А я, как дурак, как пятнадцатилетняя девочка — ой, а мне неудобно, а я никого не знаю… Вот черт!»

… Квартирка была шикарная.

«Офигеть», — так и подумал Денис. Если бы его не проводили, он заблудился бы в комнатах.

Потолки высокие, мебель шикарная, декоративные вазы на полу, картины известных художников на стенах.

«Эту картину я вроде знаю, — подумал Грязнов. — Моне, кажется».

К нему подошла вдова.

— Любуетесь Моне?

— Да. Хорошая копия.

— Это подлинник.

Денис проглотил и это.

— Цените искусство?

— Искусство ценят все. И я не исключение.

— Не скажите. А хотите, я покажу вам одну комнату, там собраны у нас многие произведения искусства. Это наша с Валей гордость.

— Если вам не трудно, — пожал плечами Денис.

— Нет, не трудно. Раз я сама предложила. И меня это как-то отвлечет.

Они прошли прямо по коридору мимо Груздя, который проводил их подозрительным взглядом, и завернули в очередную просторную комнату. Вот тут-то уж Денису точно показалось, что он попал в музей.

— Это мой любимый антикварный шкаф, — показала она на небольшой шкафчик, весь резной, на его створках с двух сторон лукаво улыбался сам черт. — Ему триста лет.

На стенах висели картины в изящных позолоченных рамках.

— Это — Моне. Это — Ренуар. Это — Дега. Это — Федотов, — будничным голосом перечисляла она. — А это — часы знаменитого мастера Буре.

Денис качал головой. Ему и правда было все это интересно, но он не понимал, что сейчас происходит, зачем она показывает практически незнакомому человеку свою антикварную коллекцию, ведь это, кажется, не самый подходящий момент — поминки. Ведь у нее горе.

— А это тоже антиквариат? — спросил Денис, указывая на шкафчик со стеклянными створками.

Там, в этом шкафчике, стояло множество фарфоровых статуэток.

— Ах, это?.. Нет, это не антиквариат. Это коллекция моего мужа, — она сразу стала печальной. — Это очень дорогой фарфор. Валя собирал статуэтки — персонажи итальянского театра. Ну, знаете, Коломбина, Арлекино, Панталлоне.

— Да, да… Очень забавно, — он тут же осекся, слово «забавно» показалось ему неуместным в данной ситуации.

Но она, кажется, не обратила на это никакого внимания. Она повернула ключ в створке и открыла шкафчик, достала оттуда какую-то белую фигурку и подала ее Денису.

— А с этим персонажем комедии Валя всегда себя отождествлял.

На Дениса взглянули печальные нарисованные глаза статуэтки с большой зеленоватой слезой на правой щеке.

— С Пьеро? — удивился Денис.

— Да.

— Но почему же? Он разве был несчастлив?