Фридрих Незнанский - Кто будет президентом, или Достойный преемник

— Да чего ты ко мне пристал?! — вспылил вдруг Устин. — Не занимался я ничем таким! Один раз Макс мне предложил… велел пойти и сфотографировать какого-то мужика, так я и этого сделать не смог. Только фотоаппарат достал, как за мной телохранители погнались. Еле ноги унес. После этого я Максу прямо сказал: уволь, говорю, больше я этим не занимаюсь. На тебе твой фотоаппарат и что хочешь со мной делай. Вот и все. А то нары, нары… Зачем человека зазря пугать?

«Так-так, — подумал Турецкий, поглядывая на Устина. — Похоже, не врет. И наверняка ничего не знает. Зря только время на него потратил. Ну, да черт с ним, попытка не пытка. Попробуем еще разок».

— Максим ввязался в нехорошее дело, — сказал Турецкий. — Он был очень рисковым?

— Макс-то? — Устин подумал и покачал головой. — Нет, впустую не рисковал. Но за большие деньги, это да, рискнул бы. Деньги он очень любил. Больше, чем баб.

— Видимо, дело было крупное, раз он решил рискнуть, — сказал Александр Борисович, протягивая мебельщику сигарету.

Они снова закурили, теперь уже как старые знакомые.

— Расскажи мне про это крупное дело, — попросил Александр Борисович. — Ты наверняка должен был что-то слышать.

— Да я немного слышал-то, — ответил Устин. — Макс что-то говорил про выборы.

— Про выборы? — быстро уточнил Турецкий.

Мебельщик кивнул:

— Угу. Там какая-то грязная история вроде была. — Устин усмехнулся и покачал головой. — Если правильно помню, жена одного кандидата с другим кандидатом в постели покувыркалась. А Максим это заснял.

Турецкий слушал внимательно, не веря своим ушам.

— Как зовут этих кандидатов? — поинтересовался он.

— Зовут-то?… — Устин наморщил лоб. — Нет, пожалуй, не скажу.

— Не помнишь?

— Вообще не знаю, — ответил мебельщик, вздыхая. — Хотел я тогда фамилии спросить, но Бог уберег. Думаю, ну его к лешему, чего я буду связываться. Меньше знаешь, крепче спишь. — Устин повернулся и посмотрел на Турецкого. В глазах его мелькнула догадка. — Так это… может, я потому только и жив, что спрашивать не стал?

— Может, может, — ответил Александр Борисович без энтузиазма. Он все-таки надеялся, что мебельщик сообщит ему имена, и теперь был здорово разочарован. — Что-нибудь еще вспомнишь?

— Нет, — ответил Устин. — Ничего больше не смогу тебе сказать, хоть и хотел бы. Ты зря думаешь, что я такой подонок и что мне на все плевать. Я Макса любил, как брата. Знал бы, кто его убил, сам бы голову оторвал. — Устин посмотрел на Турецкого тяжелым взглядом. — А ты сам-то часом не знаешь?

— Нет, — ответил Александр Борисович.

— А подозреваешь кого?

Александр Борисович невесело усмехнулся:

— Подозреваю. Беда в том, что подозреваемых слишком много. Но теперь, думаю, круг сузится. Искать осталось недолго.

Турецкий встал со скамейки.

— Ты сообщи, когда найдешь, — попросил, глядя него снизу вверх, Устин. — Хочу в рожу убийце посмотреть. Запомнить получше.

— Зачем тебе? — удивился Александр Борисович.

— Да как тебе сказать… Земля-то ведь круглая. Может, когда и свидимся. Вот тогда я с ним и потолкую, порасспрошу, что да как.

Некоторое время Турецкий пристально смотрел на Устина, затем отвел взгляд и сказал:

— Странный ты человек, Устин Голубев. Неожиданный. Ладно, бывай.

На том и расстались.

В баре царил все тот же полумрак. Полированная стойка тускло отсвечивала в свете треугольных жестяных ламп. Александр Борисович расположился на высоком стуле и окликнул бармена. А когда тот подошел, сказал:

— Привет, дружище! Сделаете мне свой фирменный коктейль?

— А, это вы, — узнал его бармен. — Запросто.

— Рецепт-то не забыли?

— Я никогда не забываю рецепты, — ответил бармен.

Он принялся смешивать коктейль. Турецкий немного полюбовался его ловкими, изящными движениями и заговорил снова:

— Вы помните наш разговор?

— О парне с сумкой? — не отрываясь от работы, спросил бармен.

— Да. О человеке, которого нашли мертвым в туалете.

Бармен на мгновение поднял голову и быстро глянул на Александра Борисовича.

— Так его убили? — проговорил он.

— Похоже на то, — ответил Турецкий.

Бармен закончил работу и поставил перед Александром Борисовичем высокий стакан с коктейлем.

— Держите.

Отхлебнув коктейля, Турецкий почувствовал себя лучше. Мрачные мысли стали отходить куда-то в сторону.

— Отличная вещь, — похвалил Александр Борисович. — Теперь буду специально приезжать в ваш город, чтобы попить коктейля. Если, конечно, какой-нибудь московский ресторатор не переманит вас в столицу.

— А вы мне сделайте рекламу, — усмехнулся бармен. — Расскажите друзьям. Может, кто и заинтересуется.

— Обязательно, — пообещал Александр Борисович. Он сделал еще глоток и сказал: — Я вот что хотел спросить. За столиком с Вороновым… с тем парнем, который умер… сидел человек в темных очках. Так?

— Так, — кивнул бармен, протирая стаканы мягкой тряпочкой.

— Вы говорили, что плохо разглядели его. И всё-таки попытайтесь вспомнить. Меня интересует всего одна деталь.

— Какая?

Александр Борисович слегка наклонился вперед.

— Этот мужчина в очках — он курил?

Бармен замер с тряпочкой и стаканом в руках. Он задумчиво сдвинул брови, пытаясь припомнить. Александр Борисович ждал, не сводя с него пытливого взгляда.

— Курить-то, наверное, курил… — задумчиво проговорил бармен. — Но я…

Он вдруг посмотрел куда-то в сторону и громко позвал:

— Илья!

Молоденький официант, проходивший мимо, остановился и вопросительно на него посмотрел.

— Слушай, — обратился к нему бармен, — ты уж прости, что я тебя подставляю, но тут дело очень важное. Помнишь того парня, который помер в клозете?

Лицо юноши помрачнело.

— Я же тебя просил, — тихо процедил он, почти не разжимая губ.

— Он не из милиции, — сообщил парню бармен. — Скажи ему пару слов, и всё.

— Я уже говорил! И не хочу больше об этом вспоминать.

В холодном лице официанта появилась горечь. Было видно, что воспоминание о смерти человека доставляет ему боль. Турецкий поразился — за последние дни он позабыл, как должна выглядеть нормальная человеческая реакция на горе, которое случилось с другим человеком. В этом городе он сталкивался только с цинизмом и безразличием. Всем на всех было плевать. Но только не этому парню. Человечность официанта тронула его.

— Простите, что напоминаю вам о том случае, — заговорил Александр Борисович. — Но это вынужденная необходимость.

Парень неприветливо посмотрел на Турецкого.

— Что? — спросил он. — Что вы хотите знать?

— Насколько я понимаю, вы обслуживали их столик? — уточнил Турецкий, не сомневаясь в ответе.

— Да, обслуживал, — нехотя ответил официант. — Но я ничего не помню. Я даже лиц их не разглядел. Если бы я помнил, я бы сразу все рассказал.