Фридрих Незнанский - Мировая девчонка

Второй, который был явным гастарбайтером, хотел было кинуться на старика, поскольку ни черта еще не понял из случившегося, но ему под подбородок с силой уперся резиновый наконечник инвалидной палки. И спокойный Филин голос предупредил:

— Дернешься — подавишься. Сечешь, козлик? Отпусти ее руку.

Но обалдевший парень ничего не мог понять и продолжал сжимать Люсино запястье, глядя округлившимися глазами на непонятного старика. Что было делать? Только продолжать учить. И Филипп резко ударил палкой по руке парня — в самом деле, не отцеплять же ее. Тот взвизгнул от боли и разжал свои «клещи».

В кустах завозился первый и отвлек на секунду Филино внимание. И в тот же миг второго парня словно ветром сорвало со скамейки — тот длинными прыжками понесся по асфальтовой дорожке. Филя взглянул на Люсю, та глядела на него с откровенным любопытством. «Ох, что делают с нами такие глаза!», — усмехнулся Филя и продемонстрировал один из старых, еще времен спецназа, своих номеров, больше схожих с цирковыми «примочками». Он чуть присел, прицелился палкой вслед беглецу, отвел руку с ней назад, и, когда тот уже, вероятно, решил, что вырвался на волю, подальше от старого урода, палка с крючковатой рукояткой догнала его, странным образом оказалась между ног, и убегавший вдруг почувствовал, что его ноги подбросила какая-то неведомая сила. Словно взлетев над дорожкой, парень, смаху, ничком приложился грудью и физиономией к указанному асфальту — со всеми впаянными в него камешками, железками и прочими неровностями, напоминающими некую терку для овощей, но только в сильном увеличении.

Что у него там получилось с его азиатской внешностью, Филю не интересовало. Он легко пробежал, поднял свою палку, ловко обшарил у парня внутренние карманы куртки и вытащил содержимое. Оказалось негусто: бумажник и еще зачем-то сапожное короткое шило. После обыска он взял парня за шиворот и оттащил его с дорожки на траву, к кустам. Получилось так, будто пьяный прилег немного «передохнуть с устатку». Ну, и ладушки. Разве мало их по Москве, любителей отдыхать в теплый вечер на свежем воздухе? Принимать же дальнейшее участие в его судьбе Филипп не собирался. Его больше привлекал тот, высокий, что вялыми движениями рук и ног тщетно пытался выбраться из зарослей, которые успешно протаранил головой. А теперь, похоже, он никак не мог сообразить, где, собственно, у него у самого зад, а где перед. Нелегкая задача для человека, не соображающего, что произошло, — уж в этом Филипп был уверен.

Но самое потрясающее заключалось в том, что Люся по-прежнему преспокойно продолжала сидеть на скамейке и разглядывать с любопытством происходящее. Будто не ее это касалось, и вообще, все происходило не с ее участием, а в каком-то фильме — с бандитами, лихими драками, погонями и перестрелками. Нет, она определенно ожидала захватывающего продолжения. И Филя это понял.

С легкой улыбочкой, сдвинув нелепую свою шляпу на затылок, Филипп подошел, ухмыльнулся, спросил с явной иронией:

— Интересно?

— Очень, — обрадовалась она вопросу. — А шляпа зачем, Филипп Кузьмич?

— Для отвлечения. Рассеивает внимание объекта.

— А-а! И палка — тоже?

— И палка. Потому что никому из них не пришло в голову, что она может стать оружием. Ну, чего это борзые от тебя хотели?

— А я и не помню, честное слово, — созналась Люся и покраснела. — А! Вспомнила! Они про заявление мое говорили. Чтоб завтра же было у Крысовой. Иначе…

— Чего — иначе? — спросил Филипп и одернул себя: ясно же, чем могли грозить «сучке», но это все уже записано там, в машине, и расспрашивать глупо, зачем ее заставлять краснеть дальше. — Ладно, не бери в голову. А с этим я сейчас побеседую. Ты не хочешь пойти домой? Я думаю, что на сегодня тебе острых ощущений достаточно. Кстати, мы ж договаривались, какого черта ты поперлась здесь, а не по улице?

Филипп говорил нарочито грубо, чтобы у девочки пропало ощущение какой-то игры, дело-то и впрямь, оказывается серьезным. Ошибки могут здорово ей навредить.

— Так получилось, Филипп Кузьмич, простите, — жалобно сказала она. — Кира вот в этот дом шла, к знакомым, и фактически проводила меня досюда. Проспект же вон там, за аркой. А эти, наверное, следили за нами. Но я их не знаю и не видела. Сказали только… ну, — она поморщилась. — Мне неприятно повторять, простите.

— Ладно, беги, позже обсудим.

Люся встала, медленно пошла, а потом, обернувшись, махнула рукой и побежала, только что не подпрыгивая весело и беспечно. Ну, совсем девчонка… А Саша сказал, что рассуждает она, как вполне взрослая женщина. Вот и пойми их, этих нынешних девочек. Просто поразительно.

Да, кстати, Саша…

Филипп нашел его в мобильнике, нажал вызов. Турецкий откликнулся, и Агеев кратко, лишь о самом главном, рассказал о происшествии.

— Чьи они, выяснил? — озабоченно спросил Турецкий.

— Ну, один отдыхает. А со вторым попробую переговорить. Место больно неудобное. На машине не подъедешь, а тащить его…

— Ладно, работай. Значит, они все-таки решились? Тогда я еду к Дине, теперь от них всего можно ожидать…

Филя сунул мобильник в карман, а взамен достал миниатюрный диктофон. И затем крепко ухватил парня, приземлившегося в кустах, за щиколотки.

— Ну, что, мальчонка? Побазарим начистоту, как взрослые дяди? — и он резко дернул того на себя. Парень с визгом вылетел из кустов с расцарапанной до крови физиономией. Удачный у него получился прыжок. Совсем как у того, с асфальтовой дорожки. А что, можно считать производственной травмой, знали ведь, на что шли. Могли заранее и ответную реакцию просчитать. Но не стали, вот в чем их ошибка…

Теперь Филя мог проверить и следующие карманы. Шила не было, видно, это изделие рассматривалось ими как индивидуальное, личное оружие. Убить очень трудно, а изуродовать — запросто. Так убийство наверняка и не предполагалось. Вопрос: кем не предполагалось? Вот на это и должен был ответить Филиппу еще не до конца пришедший в себя «мальчонка».

Паспортов у обоих не было, наверняка тот, кто их трудоустраивал, и держал у себя документы, чтоб «чужестранцы» были послушными. А у них на руках имелись лишь справки о регистрации в России гражданина Молдавии Сергея Ионовича Герасимчука и гражданина Таджикистана Ишимбека Халбековича Созова. Ясное дело, господа прибыли на ответственное задание прямо со стройки. Вот с этого и начал Филипп.

Но Герасимчук категорически отказался что-либо говорить. Больше того, после пережитого он еще и смотрел зверем. Ну, не могло этого вынести справедливое сердце Агеева. Надо было продолжить обучение. Жаль, место, в принципе, людное, а у этого физиономия — цветная. Никто из случайных прохожих не поверит, что парень сотворил такое с собой сам. Еще и милицию вызовут сердобольные старички и старушки. Значит, надо решать быстро и беспощадно. Как это Сан Борисыч частенько кого-то цитирует? Ноблес оближ? Ну да, ты, мол, облизнись, а меня положение обязывает…