Фридрих Незнанский - Мировая девчонка

А с чего начинать? Вот прямо сейчас надо взять чистую бумагу, авторучки и начать писать свои заявления в Хамовническую межрайонную прокуратуру. А также — в 107-е отделение милиции. И подключить знакомых из МУРа. Петьку попросить того же, Щеткина, о личном, так сказать, одолжении. К нему — тоже заявление, а копию — в местное отделение. Чтоб основа была официальной. И там, и там есть лица, с которыми Александр Борисович знаком, и потому заявления не увязнут среди десятков других «слезных» прошений и не отправятся в корзину для ненужных бумаг. Зато уже сам факт их наличия станет для Базыкина тревожным сигналом. Точно так же, как и для директора школы Кросовой. Да и для кое-кого из окружного департамента по образованию. Чиновникам, как показала практика, не очень нравится, когда любые, даже самые безобидные факты их деятельности оказываются известными, а то и вызывают интерес в правоохранительных органах. А уж о прессе и говорить нечего! Вгрызутся! Такие скандальные истории — это их хлеб насущный.

Словом, задачи были сформулированы довольно четко. Дина с Люсей уселись писать под диктовку Турецкого — это уже была его прерогатива, а Филипп Кузьмич «навалился» на «лекарство», чтобы к завтрашнему дню снова обрести нормальную рабочую форму.

Завидовал ли ему независтливый человек Турецкий? И да, и нет. Да, поскольку Филя хитро устроился, а женщины, как давно известно, обожают помогать тем, кто пострадал именно из-за них. И такая помощь вполне могла обернуться у спасенной Дины Петровны реальным желанием выразить свою личную благодарность спасителю. Как это может произойти, вопрос не обсуждается. К тому же она успела уже в критическую для нее минуту побывать в Агеевских объятиях и без сомнения сумела оценить их железную надежность. Это когда она летела через проспект и приземлялась прямо на него. Да, такие ощущения для одинокой женщины дорогого стоят. Александр Борисович вряд ли сумел бы, точнее, вообще, смог бы, теперь позволить себе подобное. Вот раньше — другой разговор. Но о прошлом нет и речи.

А касательно мужской крепости, что тут скажешь? У настоящего мужчины должно быть все железное: и естество, и убеждения. Ну, если по части убеждений Александр Борисович еще как-то смог бы конкурировать, то что касается физических достоинств, тут надо честно признаваться: далеко не все желаемое отвечает на практике действительному. Это — из сугубо личных наблюдений. А вот Филя, хотя чисто внешне он далеко не герой, но уж если начнет демонстрировать свои приемчики, если влезет в душу, тогда уже ничем его оттуда не выколупаешь. Значит, пиши — пропало? Ну, нет, — решил, скорее уже с юмором, Турецкий, — возможно, мы еще поборемся. Хотя зачем ему это нужно, он и сам не знал: скорее всего, просто так, по привычке быть лидером. Особенно в подобных ситуациях.

И вот это, второе обстоятельство, укрепляло, в свою очередь, его нерешительность. Нет, ну, в самом деле, он что же, будет заводить роман в собственном доме? У Ирки на глазах? Ну, еще так, интрижка, не более — куда ни шло. А всерьез? Нет, конечно. К тому же Филины семейные дела его всегда мало интересовали, вроде женат, — говорил, кажется, или даже знакомил когда-то, — а вот по-прежнему женат или это дело уже в прошлом, спрашивать у него как-то не удосуживался. Во всяком случае, домой после напряженной работы Филя не очень торопился. Может, кто-то и был, а может, вот как у того же Антона, — привязанности, временные связи. Хотя тот вроде нашел уже себе женщину, глаза засветились, а надолго — это непредсказуемо. Так что, с другой стороны, если вдруг у Фили и возникнет что-то, — недаром же он повторяет, как попугай, «красивая женщина», причем, всерьез, не в шутку, — то, конечно, мешать ему — великий грех.

Что ж остается? Смириться и отойти в сторону? А ты на что, собственно, надеялся, Александр Борисович? Что Дина ради всех твоих благодеяний согласится на короткую интрижку? Это при такой-то дочери? Ты — либо наивный, либо дурак. И этот собственный вывод стал для Турецкого окончательным, когда он увидел, как мать и дочь пишут заявления, как они смотрят друг на друга, с какой ласковой ухмылкой наблюдает за ними Филя — негодяй, который нагло пьет его коньяк — дорогой, между прочим! — и нарочно не пьянеет. Ясно же, зачем!..

Поэтому Александр Борисович и не стал особо возражать, когда, закончив писанину, он стали обсуждать план действий назавтра, и Филипп неожиданно предложил несколько изменить уже принятый порядок. Поскольку функции слежения и физической защиты он с себя не снимал, а Турецкому предстояло с утра заехать в прокуратуру вместе с Люсей, Филиппу было удобнее сперва отвезти Дину на службу, чтобы уже полностью быть уверенным в ее безопасности, а затем вернуться к школе. Но, пока Люся на занятиях, он вполне мог успеть заскочить и на стройку, чтобы разобраться, что там к чему. А вот Турецкий может спокойно заняться с утра прокуратурой и МУРом, а затем продолжить расследование с помощью Макса. Получалось вполне логично. На том они и порешили.

Агеев первым поднялся, поблагодарил хозяев. Встал и Турецкий, который захотел проводить Филю, чтобы посмотреть уже своими глазами, что и как происходило на проспекте — Филя пообещал показать, — и, наконец, проводить того до его машины. Хотя он сильно сомневался, что Филипп, выдувший целую бутылку коньяка почти в одиночку, способен, нет, должен, — а способен-то он на многое! — ехать к себе домой. Сам Александр Борисович выпил в сравнении с ним относительно мало — примерно половину второй бутылки, но за руль он бы ни за что не сел. Ну, пошутили по этому поводу и попрощались с хозяйками — до утра.

Картинку, которую продемонстрировал ему Филя, Александр Борисович представил легко и во всех живописных деталях. Да, ему тут делать было нечего, это бесспорно. Ну, конечно, у Агеева какая школа! Где уж нам уж, как говорится.

А когда возвращались к Агеевской «девятке», что стояла возле его дома, Турецкий, все принюхивавшийся к Филе и чувствовавший коньячный запах, наконец не выдержал и поинтересовался, как же он поедет-то? И Филя его потряс, причем самым натуральным образом.

— А ты наблюдал, Саша, как я пил?

— Ну а как же? Пол-литра вылакал — за милую душу! На халяву-то!..

— Что ж, если у тебя есть охота вернуться к Дине, можешь себе это позволить. Там, на кухне, — помнишь, я выходил, чтоб воды из крана попить? — так вот, у электроплиты, справа, она и стоит, твоя пол-литра. Можешь проверить.

— Ка-ак? — изумился Турецкий. — Но я же видел своими глазами!

— Правильно видел. Значит, мастерство еще не утеряно. Я и надеялся на это обстоятельство. А потом я тебе скажу честно, Саша, мне как-то не хотелось напиваться в присутствии такой красивой женщины. Неловко. И Люся — такая умница! Ой, какие хорошие люди!.. Знал бы ты, как я тебе завидую, что живешь рядом с ними. Можешь видеть каждый день…