Фридрих Незнанский - Черный пиар

— Странно, — произнес он вслух.

— Что странно? — насторожился следователь, поднимая голову.

— У меня были другие сведения насчет убийства… — задумчиво произнес Гордеев.

— Какие же? — поинтересовался Спирин, впрочем, без особого интереса.

— Ведь поначалу, кажется, утверждалось, что девочка убита из пистолета… — сказал Гордеев.

— У вас ошибочные сведения, — нахмурился Спирин.

— В таком случае, не у меня одного, — пристально глядя ему прямо в глаза, произнес адвокат.

Спирин сурово, даже с ненавистью, как показалось Гордееву, посмотрел на него, пожал плечами и медленно процедил:

— Перед вами уголовное дело. В нем заключения всех экспертиз без исключения. Вы с ними ознакомились. Какой смысл мог быть в сокрытии тех или иных данных или какой-либо дезинформации? Подумайте сами. У вас, судя по всему, плохие осведомители.

— Либо у вас не слишком чистые факты… — закончил Гордеев.

— Вы хотите сказать — сфабрикованные? — насторожился следователь.

Гордеев промолчал.

— Вы что, меня в чем-то обвиняете? — последовал еще один вопрос.

— Что вы! Упаси бог! — играя испуг, произнес Гордеев. — Я не собираюсь никого обвинять, я собираюсь оправдывать. Это, знаете ли, моя работа.

— Ну-ну, — протянул следователь.

И тут Гордеев, поторопившись вывести следователя на чистую воду, допустил одну ошибку.

— Значит, вы утверждаете, что не было никакой дезинформации и сокрытых фактов? И у меня ошибочные сведения?

Следователь с интересом смотрел на Гордеева.

— А позволите ли вы мне взглянуть на материалы предварительной версии о самоубийстве бедной девочки?

— Что? — Спирин посерел, на лбу и щеках его выделились глубокие морщины.

— Ну ведь была же еще версия о самоубийстве, не так ли? — сказал Гордеев как нечто само собой разумеющееся.

— Откуда вам это известно?… — следователь осекся. — Что за ерунда!

— Постойте, постойте, — не понял Гордеев. — Первоначально официальной версией была версия о самоубийстве, не так ли?

— Не так! — почти выкрикнул следователь и встал из-за своего стола.

Он принялся ходить по комнате, как тигр в клетке.

— Что за чушь! Кто вам это сказал?

Гордеев сам ничего не понимал, он только знал, что версия о самоубийстве действительно была официальной. Но теперь он сомневался в этом.

— Это все ерунда! Это была одна из версий на стадии предварительного расследования! — продолжал Спирин. — Вы что же, держите правоохранительные органы за дураков?

— Да нет… Спокойно, спокойно… Что это вы так разнервничались? — пожал плечами Гордеев.

— Я не разнервничался, — Спирин, видимо, и сам понял, что допустил промашку, дав волю чувствам, и пытался теперь сгладить впечатление. — Я просто не понимаю вас.

— Я тоже… — согласился Гордеев.

— Как вы это себе представляете? Девочка гуляет в леске, собирает там всякие ягодки, цветочки. Потом подходит к дядям, отмечающим праздник, конечно, интересно ей знать, что это за дяди! А на травке пистолет валяется… — Спирин пытался шутить, что получалось очень плохо.

— Пистолет? Все-таки пистолет? — изумился Гордеев. — А вот по данным экспертизы это автомат был… Да, автомат Калашникова. Что-то вы путаетесь…

— Да при чем здесь это?… Какая разница! Я это для примера… — Спирин снова разнервничался. Гордееву было жалко на него смотреть. — Хорошо, автомат… Это еще хлеще. Нелепица какая! Девочка берет автомат Калашникова и весь рожок — в себя?! Так просто, от нечего делать, интересно ей стало. Причем опытная была, знала, как с предохранителя снять, как стрелять, наверно, ногой на курок нажимала, а дуло к груди приставляла. Так, что ли?

— Вот и я говорю — глупость, — невозмутимо подтвердил Гордеев.

— А что же вы мне про какое-то самоубийство рассказываете? — спросил Спирин.

— Да нет, это не я, — усмехнулся Гордеев. — Это у вас такая версия была… кажется…

— Я вам еще раз повторяю, от этой версии мы отказались сразу! — воскликнул Спирин. — Ведь экспертиза…

— Вот именно. Экспертиза… — перебил его Гордеев. — Как только экспертиза показала, что стреляли из «калашникова», версия о самоубийстве тут же отпала. — Адвокат уже был очень зол и сам не понимал, зачем говорит все это следователю.

Спирин сощурил глаза и грозно посмотрел на Гордеева:

— Что вы хотите сказать? Я что-то не понимаю. В юридической практике всегда так — новые данные приводят к сужению круга версий.

Гордеев опомнился и сидел, молча уставившись в дело об убийстве.

— Кажется, вы сейчас пытались меня обвинить… — настаивал Спирин.

— Нет, я не пытался, — отнекивался Гордеев. — И никого я не хочу обвинить.

— Так в чем же дело?

— Я просто сообщил вам те факты, которые были известны мне, — как можно спокойнее объяснял Гордеев. — Я хотел как-то прояснить для себя это дело, разобраться. Вот и все. Может быть, я надеялся, что вы что-то проясните, поможете делу… А вы вдруг начали нервничать…

— Я не нервничал! — вскричал Спирин.

— Ну да, я так и понял, — улыбнулся Гордеев. — Но вы слишком близко к сердцу восприняли все сказанное мной. Не надо придавать моим словам так много значения. Это лишь мнение. Личное.

— Еще бы, — Спирин опять уселся за стол. — Все вами сказанное только что несло какую-то обвинительную подоплеку.

— Что вы! Я еще раз повторяю, я здесь для того, чтобы защищать, а не обвинять! Я надеялся на то, что вы мне поможете… — оправдывался Гордеев, который уже был не рад, что затеял этот разговор.

— Ну, знаете, это уж слишком. Мое дело ловить преступников, а не помогать адвокатам защищать их…

— Не защищать, разобраться… Впрочем, я и сам… Спасибо за предоставленные материалы…

Следователь, видимо забывшись, уже сам протянул ему руку, и на этот раз рукопожатие произошло, хотя для Гордеева оно и не было слишком приятным.

Как разъяренная тигрица Лида металась по комнате, временами, чуть успокоившись, с ненавистью рассматривала красивые кованые решетки на окнах и даже в бессильной злобе запустила тяжелой керамической чашкой в стену. Та, отскочив от плотной поверхности, с глухим звуком шмякнулась на пол без единой трещины. Эта невозмутимая прочность посудины окончательно добила девушку, и она начала кричать, извергая проклятия в адрес всех находящихся в этом доме, который вдруг стал ее темницей, и бешено колотя в дверь каблуком домашней туфли.

— Эй там! Кто-нибудь! — кричала она. — Открывайте! А то сейчас весь дом разнесу так, что мало не покажется!

Ответа не было.

— Открывайте! — взвизгнула она.

Молчание.

Лида с минуту подумала, затем ее взгляд упал на зажигалку, которая лежала на маленьком журнальном столике. Она быстро схватила ее и вернулась к двери.