Фридрих Незнанский - Чеченский след

— Здравствуйте.

Тут уж настала моя очередь размышлять — отвечать или нет на рукопожатие. Я подумал-подумал и сделал вид, что ничего не заметил. Ковалев скис окончательно.

— Я должен вас обрадовать, — непринужденно начал я. — Дело Магомадова, кажется, подходит к своему завершению. Истина фактически восстановлена.

— Что есть истина? — хмуро пробурчал Ковалев, видно вспомнив о своем высшем образовании.

— А истина заключается в том, что Магомадов абсолютно невиновен в том, в чем его обвиняют. Впрочем, вы, кажется, и без меня это отлично знали.

— Неужели? — Ковалев с нарочитым недоумением поднял брови. — И у вас есть неопровержимые доказательства его невиновности?

— Во всяком случае, они гораздо убедительнее той клюквы, которую на него пытались навесить вы.

Ковалев пропустил мою фразу мимо ушей. Он встал из-за стола и несколько раз нервно прошелся вдоль кабинета туда-сюда.

— Интересно было бы на них посмотреть, — сказал в конце концов он.

— Пожалуйста. — И жестом фокусника я вытащил из портфеля папку с чернокозовскими протоколами. — Разумеется, это копии, — добавил я на всякий случай. — Но думаю, их будет достаточно, чтобы ввести вас в курс дела.

Ковалев внимательно просматривал бумаги. Я между тем закурил. Вроде бы дело уже можно считать решенным, и, как я и сказал Ковалеву, оно близко к своему концу, но что-то мне подсказывало, что это было бы слишком простым финалом для истории, в которой замешаны такие известные имена, как, например, имя Мамеда Бараева.

— Ну, — сказал наконец Ковалев, положив документы на стол, — это всего лишь допросы Магомадова. И здесь он говорит то же самое, что утверждает сейчас. Если вы собираетесь опираться на них… — Следователь иронически хмыкнул, откинулся на стуле и лениво закурил. Расслабился.

— Ну почему же, — сказал я, мысленно веселясь, наблюдая эту картину. — У меня имеются другие доказательства. Есть у вас здесь видеомагнитофон?

Ковалев сразу выпрямился.

— Вон там, — показал он в дальний угол кабинета.

Мне сначала даже показалось, что это он таким странным для должностного лица способом пытается меня выгнать, пока я не разглядел, повернувшись, телевизор со встроенным в тот же корпус видеомагнитофоном.

Я вставил в моноблок кассету.

Светло-голубой экран сменился изображением сначала серого крупнозернистого месива помех, а потом картинка, пару раз дернувшись, наладилась. Ковалев, нахмурившись, напряженно смотрел в экран, вытянув вперед загорелую шею.

На экране же зачитали обвинение и приговор, а потом приступили непосредственно к его исполнению. Тут я заметил то, что не увидел в предыдущие два просмотра этого отрывка, видимо из-за спешки: в паре кадров камера ухватила и самого Мамеда Бараева. Я покосился на Ковалева и по его еще более мрачному выражению лица понял, что и он тоже его заметил. Я усмехнулся — вот что значит внимание и сосредоточенность во время просмотра!

Изображение вновь сменилось серыми помехами: запись окончилась. Я вытащил кассету.

— Надеюсь, вы оставите это у меня? — кивнул Ковалев на пленку. — Экспертиза должна подтвердить подлинность и все такое.

— Да, разумеется, — равнодушно пожал плечами я. Если Ковалеву до сих пор нравится ваньку валять и делать вид, что все так и надо, то я не буду ему мешать.

Но, кажется, именно в этот момент он вышел из себя и перестал изображать честного следователя.

— Да вы сами-то понимаете, что делаете? — прошипел он, едва кассета оказалась у него в руках. — Вам кажется, все так просто, все это сойдет вам с рук? Здесь замешаны слишком серьезные люди, неужели вы этого до сих пор не осознали?

Тут Ковалев понял, что сказал уже больше чем надо и взял себя в руки.

— Подумайте хорошенько еще раз, прежде чем ввязываться во все это, — только и смог он добавить сквозь зубы.

Я не без удовольствия наблюдал за этой вспышкой гнева.

— Во-первых, я уже «ввязался во все это», — ответил я, передразнивая его интонации. — А во-вторых, мне не в первый раз приходится в это ввязываться, я знаю, что делаю, и знаю, чем это грозит.

— Не надейтесь, что такие вещи и на этот раз сойдут вам с рук.

— И вы тоже не надейтесь. — Я улыбнулся как можно более обаятельно. — Всего хорошего.

Выйдя из кабинета, я наконец закурил — если бы я закурил в кабинете, Ковалев решил бы, что я тоже нервничаю, а мне этого не очень хотелось.

Юля не могла долго сидеть на одном месте. Ее активную натуру никак не устраивало, что приходится дожидаться Гордеева, чтобы вместе решить, что делать дальше. В конце концов, это ее жизнь, а у Гордеева, похоже, свои дела, и гораздо важнее. Теперь, когда после расстрела в офисе прошло уже несколько дней, Юля оправилась от первого шока и смогла рассуждать здраво. В конце концов, на той злополучной сделке она была лишь «космонавтом», подставным лицом. А то, что она видела убийц, еще не значит, что они ее узнали. Скорее наоборот — если бы они знали ее в лицо, то не дали бы так просто уйти из офиса. А так как видели они ее всего несколько секунд, то, скорее всего, даже и не запомнили, как она выглядит. В конце концов, ведь далеко не каждый может похвастаться такой памятью на лица, какая была у Юли и какой она втайне даже немного гордилась.

Но в любом случае действовать надлежало с достаточной осторожностью. Прежде всего стоило позвонить кому-нибудь из фирмы. Но так как ключа от квартиры Гордеев ей не оставил, придется звонить с домашнего телефона. Это нехорошо. И хозяина подставлять совсем не хочется (Юля пока решила не думать, насколько глубокими будут их отношения, но в любом случае к Гордееву она чувствовала по меньшей мере симпатию, привязанность и искреннюю благодарность).

Тогда она вспомнила хитроумный способ, которым пользовалась при необходимости ее мама: если человек, которому она звонит, явно не хочет брать трубку, мама звонила через восьмерку и код города. В итоге предполагаемый абонент слышал междугородный звонок, который нормальные люди почему-то обычно не любят пропускать. Способ этот, правда, работал в Юлином родном городе, и пользовались им на ее памяти несколько лет назад, но почему бы не попробовать?

Итак, Юля набрала восьмерку, а затем, дождавшись гудка, код Москвы и номер своей приятельницы, которая и привела ее в свое время работать в недвижимость.

Кажется, получилось! Во всяком случае, их соединили.

— Юлька, Господи, ты откуда звонишь-то? — кричала встревоженная подруга в трубку. Была у нее такая манера — говорить очень громко.

— Неважно, — ответила Юля. — Как там у вас?

— Про тебя милиция спрашивала уже, ты ж у них главный свидетель! Где ты?

— А что на фирме-то? — проигнорировала вопрос Юля. — Нашли этих убийц?