Фридрих Незнанский - Цена любви

— Хватит оправдываться, — нарочито бодрым тоном перебил его Александр Борисович. — Когда это я, по-твоему, страдал избытком сентиментальности?

Костя ничего не ответил, и Турецкий положил трубку.

На его счастье, никого из бывших коллег на пути к кабинету Меркулова он не встретил, даже приемная и та пустовала, бессменная секретарша Константина Дмитриевича почему-то отсутствовала.

— Привет, Саня! — Меркулов при его появлении поспешно поднялся из-за стола.

— Да сиди ты! — замахал на него руками Турецкий. — И, если можно, давай сразу к делу: не один ты такой занятой.

— К делу так к делу, — вздохнул Константин Дмитриевич. — В общем, Саня, фирма «Дробыш и K°» существует, причем на вполне законных основаниях, а работает, как ты, вероятно, уже догадался, не только на фармацевтическую промышленность, но и на военку… Да, что касается фармакологии, исключительно все заказы идут по линии Минздрава, то бишь государственные. Так что, с одной стороны, реклама им не нужна, с другой стороны, более чем не нужна в военной части.

— Что за заказы? — поинтересовался Турецкий. — Я имею в виду фармакологию, а не военку.

— Обычные. Разработка новых и улучшение старых медикаментов от ОРЗ, простуды и быстромутирующих разновидностей вируса гриппа категории «А»… Паляницкий заведует как раз этой «вирусной» лабораторией, кажется, весьма ценный кадр…

Прежде чем задать следующий вопрос, Александр Борисович немного помолчал.

— Как тебе удалось управиться столь быстро?

— Сам же говорил о моих связях… Тебя конкретные люди интересуют?

— Ладно, хрен с ними, с конкретными… Значит, лаборатория… А за каким лядом они тогда из «ящика» стали фирмой?

— В прежнем формате работать на фармацевтов не могли, а жить на что-то и платить сотрудникам зарплату, содержать подопытных животных — как думаешь, на что-то надо? Финансирования от генералов на это не хватало, как понимаешь.

Константин Дмитриевич молча переждал, пока вновь задумавшийся Турецкий переварит собственные мысли. И как только взгляд его друга стал более осмысленным, продолжил:

— Насколько понимаю, вся моя информация работает на твою версию… А что там с моим делом?

Александр Борисович усмехнулся:

— Пытаешься действовать по принципу «баш на баш»? — Он мысленно похвалил себя за то, что всю информацию, которую удалось наскрести, сразу решил выдавать Косте небольшими порциями и о том же самом предупредил Щеткина. — Кое-что есть. За Дэном уже третий день ходит Плетнев…

— Ты говорил, что его удалось отыскать, — напомнил Меркулов.

— Да, — кивнул Турецкий. — Но я не говорил тебе, кто он и откуда, кто его родители, к примеру…

— Это что, так важно? — удивился Константин Дмитриевич.

— Сам суди, важно или нет.

И он назвал вслух фамилию режиссера. Эффект был ожидаемый.

— Вот так номер! — ахнул Меркулов. И тут же добавил: — Хотя знаешь, эти «звездные» сыночки почти повально связаны с криминалом… Я уж не говорю о наркотиках!

— Ну, пока наш подопечный ни в чем таком не замечен, — возразил Турецкий. — Из всех странностей, если верить Плетневу, любовь к ежедневным бессмысленным прогулкам… Впрочем, Антон считает, что он кого-то пытается отыскать…

— А ты что считаешь?

— Ничего! Но если бы он кого-то искал, разгуливал бы, скорее всего, по какому-нибудь одному району города. В крайнем случае, по двум соседним. А он мотается по всей Москве, причем частенько совершает свои променады по самым кошмарным окраинам, предварительно добравшись туда на общественном транспорте… В общем, Костя, наберись-ка ты терпения: рано или поздно разберемся.

— У Щеткина тоже пусто, — вздохнул Константин Дмитриевич.

— Я в курсе.

О выжившем китайце Чонгли и о том, что озаботил Щеткина его поисками, Турецкий говорить не стал. И сэру Генри наказал пока что насчет этого докладываться исключительно ему лично. Парень мог, конечно, каким-то чудом выбраться из подвала, но наверняка израненным и с ожогами. Забиться в какую-нибудь заброшенную щель и там же и помереть. Это был, с точки зрения Турецкого, весьма вероятный вариант, а если так, вряд ли его труп обнаружат скоро… Да и для следствия толку от этого ноль: из мертвых, как известно, плохие свидетели…

— Ладно, Костя, мне пора, — подвел итог Александр Борисович. — Да и тебя время наверняка поджимает… Спасибо тебе огромное за информацию, ты нам очень помог! У меня последний вопрос, можно сказать, чисто теоретический: насколько эксклюзивны их разработки по фармакологии?

— Понятия не имею… Узнать?

— Если это удобно. Видишь ли, у фирмы нет даже своего сайта в Интернете. Значит, по-прежнему соблюдают чуть ли не сверхсекретность. Я просто хотел для себя прояснить, почему: из-за военки или до такой степени боятся, что их лекарственные секреты сопрут?

— А-а-а… Теперь понял и даже могу ответить: из-за военки. Как говорится, на всякий случай! Ты же знаешь наших госмужей?

— В таком случае, удивительно, что сведения о номере прежнего «ящика» все-таки просочились.

— Ты сам говорил, что упомянуто старое учреждение исключительно в связи с местом работы вашего объекта, а это не является нарушением ни прежних, ни нынешних инструкций. Что касается фармацевтики, не думаю, что речь идет об эксклюзиве: список их заказных разработок я видел — так, ерунда… Есть, конечно, кое-что новенькое. Например, недавно, если ты не в курсе, новое лекарство от гриппа вышло в продажу… Ну, такое название на букву «а», но на вид иностранное… Точно ты слышал, его уже с месяц по телевизору рекламируют… Сейчас…

— Да черт с ним, с названием! — отмахнулся Турецкий. — Хочешь сказать, что это их разработка?

— Ну!

— Так у них что, и производственные площади есть?

— Зачем? Заключает контракты с производящими фирмами Минздрав.

— Вот теперь ясность полная и еще раз спасибо. Мне действительно пора.

Константин Дмитриевич поднялся из-за стола и, протягивая ему руку, посмотрел на друга испытующе.

— Больше ничего по этой части не хочешь мне сказать? — нерешительно поинтересовался он. — А больше пока нечего… Костя, мне кажется, все точки над «и» мы расставили в прошлый раз. Могу подтвердить: с тех пор ничего не изменилось, и, как только мы выйдем на финишную прямую, я тебе отзваниваю. Даже если это произойдет глубокой ночью…

Ирина Генриховна не звонила своей лучшей подруге уже третий день, что свидетельствовало о том, что обиделась она на нее по-настоящему. Спрашивается, за что?!

Катя сердито стянула с рук резиновые перчатки, тщательно помыла руки после, слава богу, последнего на сегодняшний день пациента и, поколебавшись, достала мобильный телефон.

Ирина отозвалась сразу, и никакой особой обиды она в голосе подруги, против своих ожиданий, не услышала. Обменявшись парой незначительных фраз, Екатерина решилась: