Олег Пауллер - Псы войны: дневники Шеннона

Он остановился, чтобы перевести дыхание. Его маленькие глазки перебегали с одного наёмника на другого, стараясь понять, чего от него добиваются. Жан-Батист, как обычно, полировал свой нож, что чрезвычайно нервировало всех окружающих за исключением Земмлера.

– Ты, рассказывай, рассказывай, – дружелюбно проговорил он. Во взгляде пленника появилась надежда, его голос окреп и он, задыхаясь от неведения и пережитого страха, продолжил:

Тут появился Буасса на своём джипе. Рядом с ним сидел белый пилот. Он выстроил нас в колонну и приказал двигаться в сторону аэропорта. Меня посадили за руль и приказали ехать туда же. Когда я приехал, здесь уже было много солдат. Мне приказали загнать грузовик в ангар, а самого посадил за руль. Вместе с адъютантом мы должны поехать в «Индепенденс» за вторым пилотом. Не успели мы отъехать, как появилась машина министра торговли и промышленности Дерека с семьёй, – Он кивнул на «фольксваген» приткнувшийся рядом с аэровокзалом. – Министр лично сидел за рулём. Когда они выскочили из машины, адъютант велел мне идти в здание аэровокзала и ждать распоряжений, а сам сел в джип и вместе с Дереком поехал к дальнему ангару. Я не стрелял по вашим людям. У меня даже нет оружия…

– Так что, Буасса всем здесь заправляет?

– Я н…не знаю, честно – глаза Куомы следили за остриём ножа Лангаротти, плавно скользящем вверх-вниз по ремню. – Мне кажется … Буасса выполнял чьи-то приказы. Вы же меня не убъете?

– Пока, нет, – сказал Жан и тихо добавил. – Если, конечно, ты сказал правду.

Интонация его голоса ввела пленника в ступор. Второй защитник аэровокзала еле-еле говорил по-французски, хотя и состоял в охране одного из посольств. Так что тольку от него было мало. После первых взрывов у дворца его товарищи решили сбежать домой. Они бросили пост и двинулись на восток, по дороге разграбили какую-то лавку и пошли из города. Вблизи от аэропорта они наткнулись на большую группу своих. Офицеры угрозами заставили их присоединиться, пристрелив на месте одного солдата. В аэропорту ему приказали строить блиндаж из мешков с песком. Всем руководил офицер, явно не из Зангаро…

– Почему ты так решил, – спросил Жан.

– Он приказы отдавал через переводчика.

– Офицер не говорил по-французски?

– Нет.

Третий пленный служил в охране аэропорта. По его словам, караул подняли по тревоге сразу после начала канонады. Примерно через час после пальбы прибыл министр иностранных дел Оббе на своём БМВ. Его сопровождали два охранника и ещё какие-то люди. Он сразу укрылся в диспетчерской, а автомобиль приказал загнать в гараж. На рассвете появился грузовик с курсантами военной школы, вооружённых автоматами. Их командир принял командование на себя и сразу стал готовиться к обороне. Группа охраны была подчинена двум курсантам и направлена к Равнинной Дороге. Они перехватывали беглецов из города и под конвоем отсылали в здание аэровокзала. Он сопровождал одну из таких групп, когда началась стрельба – на опушке появились люди Курта. Им приказали их атаковать, но, попав под огонь, они сбежали. Свою винтовку он бросил… Дальнейший допрос пленных позволил установить силы противника: они потеряли семнадцать человек убитыми и двадцать ранеными, в живых осталось около пятидесяти. Оценив обстановку, он отправил нескольких своих людей в разведку.

Лангаротти связался с Земмлером и сообщил ему новости:

– Аэровокзал – наш! У меня есть пленные.

– Жан, я не могу атаковать в лоб: у них калаши, против наших «шмайсеров». Поэтому бьем по ним из миномёта. Я послал Джинджи занять контрольную вышку. Поддержи его огнём с фланга!

– Хорошо. Я пошлю ему помощь.

Выключив рацию, Лангаротти прислушался: равномерно, будто молот ухали разрывы мин. Он подошёл к разбитому окну аэровокзала и стал с любопытством наблюдать за их действием. При очередном выстреле опоры навеса не выдержали, и часть его обрушилась. Вспыхнул пожар. Он связался с Тимоти:

– Ты сможешь полностью развалить эти сараи?

– Нет, – последовал лаконичный ответ. – У меня почти не осталось фугасных снарядов.

Занятые тушением пожара защитники ангаров ослабили огонь. Этим воспользовался Джинджи, овладевший контрольной вышкой. Результат не замедлил сказаться: через несколько минут из ближнего ангара вышли три человека с белым флагом. Они прошли некоторое расстояние в направлении аэровокзала и остановились. Огонь с обеих сторон стих.

– Джинджи, переговори с ними, – связался Жан со своим подчинённым. – Думаю, они сдаются. Требуй безоговорочной капитуляции…

У диспетчерской вышки поднялись два человека и через поле пошли навстречу. Жан наблюдал в бинокль как после пары фраз обе группы разошлись. Джинджи и его напарник неторопливо пошли в сторону аэровокзала, когда ему вслед ударила очередь из крупнокалиберного пулемёта. Его напарник упал в неестественной позе. «Слава Богу, жив!» – подумал он, когда увидел, что его подчинённый медленно пополз за пригорок. Земмлер вышел на связь:

– Я со своими людьми выдвигаюсь к аэровокзалу.

Через десять минут Жан и Курт беседовали с Джинджи в кабинете начальника аэровокзала. Он был ранен: шальная пуля задела запястье правой руки. Рана была не опасная, но болезненная. Санитар её наскоро обработал и подвесил руку на перевязь. Крепко прижимая раненую руку к груди, широкоплечий Джинджи протиснулся в узкую дверь кабинета и встал навытяжку перед офицерами.

– Садись, Джинджи, ты же ранен, – нарушил молчание Жан-Батист и указал на плетёный стул, стоявший у стены. Боец с видимым облегчением уселся, положив больную руку на колено.

– Рассказывай, что случилось?

– Сам не понимаю. Я обратился к ним на французском и потребовал сдачи, но они даже не дождались перевода. Один из переговорщиков на странном английском категорически требовал выпустить их самолёт. В противном случае он грозил перебить заложников. «Сообщи своим начальникам, что у нас в плену двое журналистов,» – сказал он. Мне показалось, что это был кубинец…

Жан-Батист не сдержался и грязно выругался:

– Не хватало осложнений с европейской прессой, – проворчал Курт.

Джинджи продолжал:

– Согласно Вашей инструкции я не согласился на их требования и категорически потребовал безоговорочной капитуляции. Тогда главный из них, не сказав ни слова, повернулся и пошёл на позиции. Затем они открыли пулемётный огонь. Надо было мне их сразу пристрелить…

– Этого ещё не хватало, – вздохнул Лангаротти, внутренне соглашаясь с логикой Джинджи. – Курт! Нам нужно что-то придумать.

Вдруг из-за дальнего ангара вырулил «фоккер». Виляя из стороны в сторону по полю, самолёт выкатился на полосу и пошёл на взлёт. Тимоти попытался открыть по нему заградительный огонь из своего миномёта. Ни он, ни Патрик, корректировавший его огонь, не обладали способностями Жанни Дюпре, и поэтому первый разрыв лег далеко в стороне. Жан бросил взгляд на часы: с начала атаки прошло не более получаса. Следующий выстрел был точнее, но к этому времени самолётик набрал скорость и оторвался от земли. Ещё мгновение, и он скрылся за кромкой леса. Проследив за его полётом, Земмлер принял решение: