Евгений Новиков - Закалённый сталью

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?

– Обращайтесь!

– Командир третьей роты, старший лейтенант Арефьев сказал, что вы добровольцев набираете на штурм высоты.

– Ну, допустим. Вы, что ли, добровольцы?

– Так точно!

Три красноармейца стояли перед командиром первой роты Кузнецовым и смотрели на него снизу вверх. Высокий старлей был практически на голову выше их, да еще широкоплечая богатырская фигура, будто, зрительно усиливала эту разницу. Он внимательно осмотрел добровольцев – парни девятнадцати-двадцати лет, молодые еще. Горячие и, скорей всего, безрассудные. Такие с криками «Ура!» на танки не задумываясь пойдут, а в его деле нужна холодная голова.

– Набрал уже, больше не требуются. Можете возвращаться в расположение своей роты.

Двое бойцов, было, начали поворачиваться, но один остался стоять неподвижно:

– Товарищ старший лейтенант, может пригодимся? Много – не мало. – красноармеец говорил с некоторым едва различимым говором, показавшимся Кузнецову знакомым

– Боец, ты откуда будешь?

– Почти из этих мест, из Курска, километров 200 отсюда.

– Кхм, – улыбнулся старший лейтенант, – значит, земляк. То-то я смотрю говор знакомый. Я из – под Горшечного. Слыхал про такое?

– Никак нет.

– Вот что, земляк. Давай забирай сослуживцев и бегом в расположение. Доложишь Арефьеву, что группа набрана, больше никого не требуется.

Двое красноармейцев повернулись, чтобы выполнить приказ, но упрямый красноармеец так и остался на месте:

– Товарищ старший лейтенант, я именно к вам в группу хочу. Возьмите, не пожалеете. Я и немецкий в школе учил.

– Soldat – Ich befehle Ihnen, zum Dienstort zu gehen! (Солдат, приказываю вам уйти в расположение!) – с улыбкой сказал Кузнецов

– ja ( да) – слегка краснея, ответил красноармеец, явно не понявший командира и оставшийся стоять на месте.

Кузнецов расхохотался. Двое бойцов, пришедших с этим земляком старлея заулыбались, поняв, что их сослуживец опростоволосился, а сам он готов был провалиться сквозь землю от стыда.

– Как фамилия, красноармеец?

– Гаврилов, товарищ старший лейтенант!

Внезапно, командир прекратил улыбаться, посерьезнел и переспросил:

– Как?

– Красноармеец Гаврилов!

Кузнецов задумался, постоял несколько секунд и так же серьезно спросил:

– У тебя родственники под Брестом не служили в том году?

– Не могу знать, товарищ старший лейтенант! Братья младшие, – им еще рано, отец давно отслужил, а дядек всех не упомнишь, кто, где и когда службу нес.

– Ладно, красноармеец Гаврилов, пошли со мной. Остальным – кру-у-у-гом и бегом в расположение своей роты. Старшему лейтенанту Арефьеву скажите, что Гаврилова я забрал.

Шли какое-то время молча. Кузнецов погрузился в свои воспоминания, тяжелые и тревожные, а красноармеец, семенивший рядом, ели поспевая за широкими шагами командира, предавался мечтам.

Старший лейтенант Кузнецов был известен во всем батальоне как смелый и решительный командир. За своих бойцов всегда стоит горой, а о их подвигах легенды слагают во всей дивизии. Что не выход – так и задачу выполняют, и «языков» приводят, и кучу трофейного оружия приносят. Да не просто «языков», а большей частью офицеров. При этом потери если и есть, то не большие. Раненых не бросают, даже в безнадежной ситуации. У многих бойцов его роты есть медали и ордена. И все заслуженные. Каждому хочется к нему попасть, да не у всех выходит. А его, Гаврилова, взял. Значит приглянулся чем-то.

Тишину прервал Кузнецов:

– Майор Петр Михайлович Гаврилов. Лет сорок ему должно быть – не знаешь такого?

– Никак нет, товарищ старший лейтенант, – немного подумав ответил красноармеец.

– Жаль. Очень жаль, боец. Я, грешным делом, подумал, может родня. – как-то печально произнес старлей

– А кем он вам приходится, товарищ старший лейтенант?

– Просто хороший человек, служили вместе.

Кузнецов помолчал еще несколько минут.

– Вот что, Гаврилов, в шесть собираю всех у себя. Объясню задачи. Вон, у костра, мои ребятишки сидят, давай к ним, пообщаешься. Сейчас подведу, познакомлю, чужие у них не в почете, но не теряйся, бойцы все хорошие и люди замечательные. Вам еще пуд соли ночью съесть придется. А как вернемся – так и подумаем, оставлять тебя, или обратно отправить.

В восемнадцать часов вокруг костра собралось порядка сорока человек из состава 622-го стрелкового полка. Все добровольцы. Большей частью из роты Кузнецова, лишь восемь человек было из других подразделений, хотя некоторые из них не в первый раз входили в состав его группы.

Апрель в этом году выдался достаточно прохладным. Местами еще лежал темный снег, поэтому красноармейцы подсаживались поближе к костру. Старший лейтенант Кузнецов осмотрел всех и, поздоровавшись, приступил сразу к делу:

– Товарищи красноармейцы! Ни для кого не секрет, что атака второго батальона на высоту 175,1 сегодня захлебнулась. Немцы хорошо окопались, имеют в распоряжении несколько минометов и пулеметов, да ко всему еще мобильный резерв, ударивший днем во фланг нашей пехоте. Как итог – второму батальону пришлось отойти с большими потерями.

Высоту надо взять во что бы то ни стало. Наступление нашего полка остановлено уже более, чем на сутки. Если фрицы подтянут сюда резервы, то мы их потом неделю не выкурим.

Что я предлагаю? С трех сторон склон достаточно пологий и основные укрепления у них сосредоточены там. С северо-востока же, высотка предстаёт чуть ли не отвесной стеной. Забраться там сложно, тем более по влажной почве, а значит там нас не ждут.

Разделимся на группы по два-три человека. Выступаем в два часа ночи. С собой берем только трофейные автоматы, благо у меня в роте они есть в избытке. Но огонь открывать только в самом крайнем случае. В окопы надо заползти бесшумно. А дальше – штыки и ножи. Брать их надо тихо. Поэтому оружие и берем немецкое – если придется стрелять, то пусть остальные слышат только свои родные выстрелы. Авдеев?

– Я, товарищ командир! – отозвался один из бойцов его роты

– Тебе со своим отделением первыми идти. Я с вами пойду. Ты уже опытный в этом деле. Сработать надо так, чтоб даже часовые умирали бесшумно.

– Сделаем, командир!

– Впереди идут бойцы первой роты. Не идут, а ползут. Взлетела осветительная ракета – вжались в землю и ни единого движения. Человека под светом этой ракеты практически не видно, если он неподвижен, а вот шевеление заметно отлично. Да и немцам, чтоб вниз под таким углом посмотреть – придется свешиваться, а к ночи внимание притупится.

Все остальные выдвигаются только по сигналу. До этого лежите в лесу и прикидываетесь ветошью. Трофейных «шмайсеров» и карабинов у нас достаточно, пойдете тоже с немецким оружием. Авдеев, обучи их как пользоваться, как перезаряжать. У кого какие вопросы?