Андрей Шульга - Жила Жизни

– Что, Столеров, отыгрался? Тубик тебя грызет основательно?

Столеров беспомощно согласился.

– Да, товарищ доктор, скоро копыта откину.

Столеров знал, что Горошев никогда не скрывал от зэков шансы того на жизнь и задав сейчас этот вопрос, Столеров, надеялся в глубине души, на хоть маленькое снисхождение со стороны медицины. Горошев усмехнулся в усы.

– Копыта ты пока не откинешь, Столеров, организм у тебя крепкий. Кем на воле был? Небось в цирке акробатом?

– Нет, учителем был, преподавал историю и географию.

– Из интеллигентов значит?

– Ага, как будто, только порой мне кажется, что это было не со мной. Жаль что не увижу, наверное, больше Москвы, сгнию здесь.

– Я, ведь тоже москвич, Столеров.

– Я в курсе, товарищ капитан.

Горошев удивился:

– Откуда знаешь?

– Мы ведь, товарищ капитан, живем в спичечной коробке, в зоне все про всех знают.

Горошев понимающе протянул:

– Ну-ну. Что ж, Столеров, постараюсь тебя немного подлечить, у меня есть барсучий жир, берег для исключительного случая, тебе пригодится.

Столеров безнадежно спросил:

– Может впустую все это? Что толку растягивать? Может вздернуться и все?

Горошев похлопал его по плечу, улыбнулся.

– Ты еще на свадьбе своих внуков попляшешь, есть у тебя дети?

Столеров отвел в сторону взгляд.

– Нет , доктор, мне не повезло, я свою единственную и ненаглядную вместе с любовничком пристукнул.

– Поэтому и здесь?

– Да.

– Что ж, в жизни всякое бывает, знай одно, землячок, в лес я тебя больше не пущу, поговорю с кумом, чтобы оставил тебя при лазарете санитаром, не возражаешь?

Столеров искренне обрадовался. Работать на кухне и в медсанчасти было мечтой каждого заключенного. Это считалось раем по сравнению с изнурительной работой лесоповала.

– Если все так и будет , товарищ доктор, то тогда я еще поживу.

Горошев поднялся со своего места прошел к двери, проговорил:

– Не переживай, увидишь еще столицу, скоро война кончится, глядишь, амнистия выйдет.

– Вашими бы устами доктор…..

Горошев закрыл за собой дверь. Столеров подумал, может следующий раз спросить его о Демидовых, ведь они как не как приходились ему родственниками: Евдокия ему была двоюродной сестрой, конечно он лично никогда не видел ее, а его отец встречался с этими родственниками еще сразу после гражданской войны, когда попал в эти места в качестве геологической экспедиции. Столеров подумал, все же с этими местами его что-то связывает серьезное, и неспроста он здесь, и он знал, что неспроста. Если он здесь, он обязательно воспользуется тем сокровищем, которое ему оставил отец. Евдокия попала сюда в эту глушь случайно, ее сюда притащил еще девчонкой ее муж Валерий, который вскружил молодой девушке голову в городе Перьми. Тогда шла гражданская война и Валерий оказался в Перьми, где служил в ВЧК, рядовым. После свадьбы он увез девушку с собой в тайгу, в свою деревню подымать советскую власть. Так девушка больше и не видела своих родственников, о ней Столеров знал только от отца, который переписывался с родителями бедной девушки. Мысли Столерова прервали тяжелые шаги в больничном коридоре, кто-то крикнул:

– Товарищ капитан, куда этого?

Голос Горошева торопливо проговорил:

– Несите в операционную! Что с ним? Крови как со свиньи.

Столеров узнал второго, говорившего, это был старшина Спиридонов, очень свирепый в колонии начальник караула, все святое было неприсуще ему. Он опять пробасил:

– Этот боров с этапа, его по дороге пырнули, видать блатной, лучше бы сразу завалили наглухую, теперь возись с этой падалью.

Дверь в палату открылась, вошел старшина Спиридонов, оскалил прокуренные желтые зубы.

– Ты что, Столеров, здесь разлегся, почему не в лесу?

Столеров кашлянул в кулак.

– Готовлюсь к праотцам, таварищ начальник.

– Я тебе ,скотина, не товарищ! Если подыхаешь, то давай быстрее, нечего тебе здесь пайку задаром жрать.

– Хорошо.

Спиридонов заводил сам себя.

– Что хорошо?

Столеров промолчал, он за десять лет изучил полностью нрав Спиридонова, если с ним поддерживать долго разговор, он обязательно придерется, и тогда дело плохо, забъет до потери сознания, а в его положении и вовсе убъет. Из коридора кто-то позвал, и Столеров облегчено вздохнул, когда Спиридонов вышел в коридор. И где- то на выходе из лазарета выкрикнул:

– Смерть фашистким оккупантам, смерть всем зычарам поганым, да здравствует вождь мирового проллетариата, товарищ Сталин!

Братья Демидовы уже одетые, с винтовками за спинами и лыжами вышли со двора. В этот момент их окликнул солдат, подбежавший со стороны колонии, тяжело дыша выкрикнул:

– Вас Брючков в штаб зовет!

Митрофан спросил:

– Что случилось? Мы на охоту, нам некогда.

Солдат восстанавливая дыхание, выдохнул.

– ЧП, трое зэков сбежало. Ваши мужики уже в штабе собрались.

Митрофан с Кузьмой оставили лыжи и оружие дома, и направились к штабу колонии. Начальство колонии всегда вызывали в штаб местных охотников Челдонов, когда кто-то из заключенных бежал в тайгу. Охотники знали лес и без проблем всегда находили беглецов, им всегда говорили одно, не обязательно беглецов возвращать в лагерь, достаточно подтверждения того, что беглецы мертвы. Чаще всего охотники, в подтверждение, приносили нагрудные знаки заключенных, бирки, чаще всего это происходило зимой, так как по тайге беглецов тащить обратно живыми тяжело. За эту работу, как правило, охотникам платили по несколько килограмов крупы, давали муку и тушенку, одну банку на человека. Митрофан и Кузьма уже через пять минут были в штабе, в кабинете начальника колонии Шляхтина. Действительно, все деревенские мужики уже были здесь и курили ядреный самосад, дым стоял коромыслом. Начальник колонии и начальник оперчасти сидели за столом, Брючков проговорил:

– Так, все в сборе, приступим. Короче говоря, мужики, побегушников трое, все они расконвоированные, этим и воспользовались: убили часового продовольственного склада, завладели его винтовкой, набрали продовольствия и ушли в бега, дело сами видите – опасное, они вооружены, будут наверняка отстреливаться, знаю что вы рискуете, но без вас мы не сможем обойтись.

Калистрат, старый, сухожилистый, бородатый Челдон спросил:

– Что даете?

Брючков посмотрел на Шляхтина, ответил:

– Даем каждому по десять килограммов перловой крупы, муки, по килограмму табака, литр водки на новый год, по две банки тушенки. Ну как мужики, беретесь?

За всех ответил Митрофан:

– По две пачки патронов, и , кажется, все будет ладно.

Вмешался Калистрат.

– Вас – то, птенцов, не берем.

Митрофан усмехнулся.

– Они, как я понял, ушли ночью, значит далеко, без нас с братом не управитесь.