Давид Робитов - Монах-император

– Мой визит неофициальный. Мы встретимся с Гиоргием в их старой резиденции на побережье – в Анакопийской крепости, – ответил Никифор. – Но, возможно, мне придется доехать и до Кутатиси.

– Могу я чем-нибудь помочь тебе? – Спросил Аданарсе.

– Ничего не надо. Я же не воевать туда еду. Он все-таки союзник и христианский царь, хоть и не Константинопольской епархии. Мне понятно, почему его прадед вышел из Римской федерации. Как впрочем, и тебе. Кому охота платить налоги «чужому дяде». Стать суверенным господином на своей территории и собирать пошлины в «свой карман» – это мечта каждого архонта.

– Чтобы стать суверенным, мне для начала надо вывести своего архиепископа из Иверского католикосата, – оскалился в улыбке Аданарсе.

– Не играй с огнем, Аданарсе, – осадил магистра Никифор. – Слишком много врагов вокруг. Лев Аносин уже не может, как его дед рассчитывать на помощь кагана Хазарии. В наше время великий каган – всего лишь слуга Атильского малеха, своего премьер министра. По совместительству – председателя Всемирной торговой организации. А малех предпочитает брать на службу мусульманских наемников из Гургана в Персии. Поэтому сейчас сила христиан в единстве. И Абхазские цари это понимают. Поэтому, без покровительства Византии им не обойтись. Потому и пойдут мне на уступки. Но не следует «зарываться».

– Это верно, – согласился Аданарсе.

– Это так же верно, как и то, что ты по обычаю, сначала должен был «утвердиться» царем у главы рода, тагавора Ашота. И только после этого «представиться» Багрянородному базилевсу. Не воспримет ли Ашот такое попрание обычаев оскорбительным для себя? – Стал развивать свою мысль Никифор.

– Я думал об этом, – ответил Аданарсе, вопросительно глядя на Никифора. – Может, обойдется как-нибудь?

– Константин Багрянородный не любит полагаться на волю случая. – Никифор кивнул в сторону его дворца. – Поэтому, друг мой, в Петре мы расстанемся. Зато Ной Цимисхий составит тебе дальнейшую компанию. Он поможет тебе «разобраться» с проблемами в Артвине и Карсе. А то, говорят, некоторые эриставы и у тебя сеют смуту. Будут склонять тебя разорвать договор с Византией и поддержать Ашота в восстановлении единой и независимой Армении, под знаменем халифата.

– Теперь мне стало понятно, по чьей воле ты покинул Афон, – догадался Аданарсе. – Если у меня и Цимисхия ничего не получиться в Карсе, то ты сможешь быстро собрать ударный кулак из пограничных гарнизонов и привлечь к этому войско абхазов. А Куркуас уже знает? Он не говорил мне, что поедет со мной. Зачем тогда этот прощальный пир?

– Пир еще никогда не был помехой, – возразил Никифор. – А Ной пока и не знает, что ждет его завтра. Тебе то что. Пусть народ веселиться. Меньше будут знать – крепче будут спать! А Цимисхий, как тот конь – всегда по зову трубы готов мчаться навстречу приключениям.

– Да, прав Багрянородный владыка, – пошел на попятную Аданарсе. – Авторитет Вана Куркуаса, при визите к Ашоту, лишним не будет. Ведь он считает наших ишханов нарушителями родового долга. Сменившими веру ради высоких постов в Византии. Но я все-таки не понимаю. Ради решения моих проблем базилевс Константин послал вас обоих? Прославленных стратигов. А если случится война?

– Константин Багрянородный думает о нас всех, – твердо сказал Никифор. – Для него не существует незначительных проблем. И потом. Какая война? В Самосату стратигом отправлен мой брат Лев. Он держится на виду у эмира Халеба, чтобы его шакалам не хотелось побаловать. Остальные эмиры Сирии – запуганы. А что стратигам делать в столице, когда кругом мир? – Спросил Никифор и сам себе ответил: – Только пить и гулять. Поэтому я поеду завтра в Анакопию, а Ной Куркуас, в качестве твоего гостя и друга, отправиться с тобой к Ашоту в Карс. И Цимисхий развеется и Ашоту, надеюсь, дурные мысли в голову не полезут. Да и тебе веселей будет.

– А где сам Ван? Что-то я давно его не видел, – спросил Аданарсе.

– Как обычно либо пьет, либо волочится за очередной юбкой. Да вон в том углу ржут как кони. Ставлю два милиарисия против одного, что это его рук дело, – сказал мрачно Никифор.

– Идет, – подхватил ставку Аданарсе, широко улыбаясь.

Наступила осень. По заведенному обычаю Багрянородный базилевс справлял брумалий в честь «каппы». Был такой обычай в старину устраивать пиры в день, на который приходится буква его имени. И Константин поддерживал народную традицию. Он ежегодно устраивал пышное празднество и делал его весьма многолюдным. На пиру принимал весь синклит за роскошно убранным серебряной посудой столом, уставленным разнообразными яствами. Блеск празднества, умножая щедрейшими благодеяниями. Раздавая шелковые покрывала, серебряные монеты без числа, пурпурные одеяния, благовония индийских дерев, коих никто не видывал и не слыхивал. А пение гусанов и танцы вардзак доставляли званым гостям больше радости, чем сладость пищи.

Вскоре после брумалия в честь Константина, Анастасия второй раз разрешилась от бремени. На сей раз родился долгожданный мальчик. Пурпурный цвет в Византии был символом царской власти. Новорожденного, по царскому обычаю завернули в пурпурные пеленки. Протопапа дворца крестил его и нарек Василием, в честь деда, основателя династии. Крестным отцом и восприемником от священной купели внука Константина Багрянородного по традиции стал магистр Никифор Фока.

Торжества во дворце длились целую неделю. Обрадованный рождением внука Константин завалил подарками Феофано. Все ее желания тут же исполнялись, к большой досаде родных сестер наследника Романа 10 10 Рома́н II Мла́дший (938 – 15 марта 963) – византийский император с 9 ноября 959 по 15 марта 963 года, сын Константина VII Багрянородного. , с кислыми минами на лицах, наблюдавшими за ее триумфом.

Сменяющие друг друга пиры снова подточили здоровье базилевса. Любитель вкусно и обильно поесть, насладиться вином, Константин приобрел внутреннюю болезнь, которая угнетала его. Болезнь источала его изнутри и лихорадила. Это держалась в тайне. За пределами дворца никто не замечал, что он болен. Врачи пытались его лечить, приготавливая различные зелья, но без особого успеха. Вынужденный отказывать себе в вине и пище, Константин вынужденно постился. Строгая диета на время побеждала болезнь. Лечебный голод располагал к уединению и молитвам.

Услышав от патриарха Полиевкта, что на горе Олимп 11 11 Оли́мп – наиболее высокий горный массив в Греции (2917 м). Национальный парк. живут святые отцы творящие чудеса, «царь царей» решил посетить эти места. Он хотел взглянуть на святых отцов, сподобиться их драгоценных молитв, а заодно переменой места и благорастворением воздуха поправить свое здоровье. Видя ухудшающееся здоровье отца, наследник и сопровитель Роман вызвался сопровождать его в этом паломничестве.