Валерий Киселёв - Реквием «Вымпелу». Вежливые люди

– Меня зовут Михаил Сергеевич.

Мы представились. Полковник с любопытством рассматривал нас. Он разглядывал наши фигуры, как мне показалось, даже чересчур удивлённо. Как будто бы ждал от нас, минимум, прямо сейчас, какого-то чуда или, по крайней мере, фокуса. Уставившись на Юру, представшего перед взором в мокрой одежде, он только молча шевелил губами.

– Не успел обсохнуть… я купался… в море…

– Купался? Ну да, да, конечно… Мне говорили, что вы… – Он не стал заканчивать фразу и перешёл к делу.

Маленького роста, щупленький, с редкими волосами, зачёсанными на пробор, он был немногословен:

– Я в последнее время работал в Европе. Афганистан для меня – новое место. Общую ситуацию вы знаете? Что вы думаете об этом?

– У вас, Михаил Сергеевич, есть фамилии тех людей, которые предположительно могут быть потенциально опасными? Кто всё же представляет для нас наибольший интерес?

– Вот списки всех пассажиров, – представитель КГБ раскрыл перед нами папку. В ней было несколько телеграмм, других бумаг и список с указанием родственных отношений членов правительства Афганистана… Жена, дочь, ещё дочь, сын, двоюродный брат секретаря ЦК; жена, сын, сын, дочь, племянник, брат министра… И так далее, на тринадцати листах. Всего шестьдесят два человека. Затем, на отдельных страницах, шли описания мужчин и некоторых женщин, и – кто чем занимается, кем работает. На некоторых даже были какие-то подобия характеристик на фарси, переведённые на русский. Но этих справок на взрослых явно не хватало.

– А на остальных?

– Собрали всё, что смогли. Информация пришла всего сутки назад, ну, чуть больше суток…

Мы долго сидели с Валерой и Юрой, изучая фамилии и характеристики людей с рейса. Пытались даже что-то помечать в своих записных книжках. Скорик нам не мешал, продолжая звонить по телефону, и разговаривал то с Москвой, то с Кабулом. Прошло примерно часа два…

– Ну, какие мысли возникают по ситуации? – наконец не выдержав, спросил Михаил Сергеевич. – И вряд ли к моменту вылета у нас появится информация, кроме этой, – он прихлопнул бумаги, как будто бы убил муху.

– Первое, – начал я докладывать уже сформировавшийся до этого план, – в аэропорту, на контроле, при посадке необходимо тщательно проверить вещи пассажиров… Но это понятно и без нас, важно одновременно вести психологическое изучение всех мужчин во время досмотра… всех, даже мальчиков старше десяти лет… Их у нас получается… Все мы, четверо… – я стал считать количество.

– Четверо? – Скорик оглядел нас троих.

– Да, да вы тоже, – ответил я на его вопрос. – Прошу, помогите нам. Ваш опыт оперативника… да вообще, взрослого человека. Вы по-другому смотрите на людей… Если кто-то из наших пассажиров будет нервничать, вести себя как-то не так, вы увидите то, чего не заметим мы…

– Хорошо, – неуверенно произнес полковник.

– Второе, – продолжил я, – после посадки в самолёт объявить задержку по метеоусловиям, и, после выхода пассажиров, мы осмотрим салон…

– Зачем?

– Ну, мы можем чего-то не найти… На женщинах и детях много одежды… Кроме того, возможны сообщники в аэропорту…

– Самолёт стоит на спецстоянке и хорошо охраняется.

– Один из моих друзей говорит: «Осторожность – мать фарфоровой посуды!»

– Чего-чего мать?.. Посуды?.. Ха! Хорошо. Осторожность так осторожность…

– Надо вызвать командира экипажа и довести до него план наших действий!

– Зачем им об этом знать? Пусть так летят, – возразил полковник. – Начнут нервничать. Ещё, чего доброго, откажутся…

– Михаил Сергеевич, – вставил до этого молчащий Первушкин. – Они боевые офицеры, не раз летали «за речку», таких, как говорится, переехать можно, а сломить нельзя! Их же сразу видно… И главное – нельзя их втёмную использовать…

Скорик взял трубку телефона и вызвал командира самолёта.

– Что ещё?

– Действия в самолёте мы продумали. Вот план, схема рассадки. Вы сидите здесь, я показал место в первом салоне. – В случае каких-либо событий вы должны быть здесь… Всё!..

Полковник долго рассматривал план.

– Всё? А как вы будете действовать? – сделал он ударение на слове «вы».

– Будем действовать согласно плану… Не переживайте, Михаил Сергеевич.

– «Не переживайте!» меня не успокаивает. Покажите-ка ещё раз, кто где… – и мы опять надолго склонились над схемой салона самолёта. – Если «он» пойдёт вот отсюда?

На этих словах зашёл командир экипажа. Он был уже достаточно навеселе. Лётчик обратился неопределённо, сразу ко всем.

– Звали?

– Я представитель КГБ в Афганистане, полковник Скорик…

– Майор Новиков… – встал по-военному лётчик.

Михаил Сергеевич сначала сказал о том, что завтра, во время полёта в Кабул, самолёт могут захватить – кто-то из пассажиров рейса, такая оперативная информация имеется, и угнать в Пакистан. Затем он попытался объяснить суть задачи и план действий в случае захвата самолёта.

– Имейте в виду, у нас тоже есть пистолеты, – с бравадой проговорил выпивший майор, – мы будем отстреливаться…

– От кого отстреливаться?

– От всех… Борт номер один не сдаётся!

На наших лицах было написано удивление: «Опоздали поговорить! Надо бы с ними пообщаться пораньше…» Все в этой комнате знали, что каждая посадка в любом аэропорту в Афганистане, а тем более – в Кабуле, сопряжена со смертельной угрозой быть сбитыми. Лётчики, наверное, имели право в свободное время посидеть экипажем и выпить… Все были уверены, что ко времени полёта они будут, «как огурчики».

– Ладно, идите, отдыхайте… Завтра поговорим, – безнадёжно махнув рукой, приказал Скорик.

Лётчик сказал: «Есть!» Чётко повернулся через левое плечо и вышел. По его поведению не было заметно, что он пьян. Он двигался как абсолютно нормальный, трезвый человек. Но когда открывал рот, то не мог связать даже пару слов. Поэтому и нёс такую чушь.

Поговорив ещё минут десять между собой, мы разошлись. Ребята пошли погулять по ночному Сочи, а я завалился спать. Судя по всему, перенервничал.

Ночью мне снился лётчик-майор, голый по пояс, с маузером в руке, обороняющий от нас самолёт председателя. К самолёту, что бы мы ни придумывали, он нас так и не подпустил…

В аэропорт мы приехали рано утром. Долго занимались вместе с представителем КГБ в Афганистане организацией пограничного и особого таможенного коридора для прохода «наших» афганцев. Уже через час были готовы к встрече пассажиров.

Как только на аэродроме появились лётчики, ко мне подошёл командир экипажа и, отведя в сторону, сказал:

– Всё будет нормально. Я знаю, вы «каскадёры». Говори, что надо, – то и сделаем. Полковник тоже пускай не переживает…

Майор уверенно и дружелюбно смотрел мне в глаза. Я с удовольствием и уважением протянул ему руку и вкратце объяснил диспозицию. Он махнул головой и пошёл готовить борт. За эту часть плана я был теперь спокоен. Лётчики, прошедшие войну, – это самые надёжные парни…