Макс Строгов - Противостояние. Армагеддон

Помолчав, Сысоев продолжил:

– Обратите особое внимание на пресечение наркотиков. Пересмотрите кадры службы безопасности, особенно охрану. Она берет "на лапу" за пропуск в переполненный центр сомнительных личностей. Но перемены в кадровом составе только по согласованию со мной. И вообще, Илья Иванович, по любым вопросам не стесняйтесь и советуйтесь со мной, особенно на первых порах.

Помолчав, Сысоев, продолжил:

– Вас, конечно, интересуют вопросы, касающиеся безопасности ваших родственников, этой Светланы и ваша личная безопасность. Так вот. Пока вы у нас работаете, это будет гарантировано. Относительно вас лично никаких подозрений у правоохранительных органов нет и не будет. Происшедшее у вашего дома – всего лишь бандитская разборка. Следы, оставленные там, и показания свидетелей, прямо указывают на это.

Сысоев пытливо смотрел на ничего не выражающее лицо Муромского.

– Теперь о не менее важном. Оплата вашего труда будет более чем достойная. Купите себе приличную машину вместо вашей развалюхи. Вместе с семьей переедете в трехкомнатную квартиру. Ключи вам выдадут в административно-хозяйственном отделе Холдинга. Думаю, не стоит напоминать, что ваше новое жилье – служебное, только на время вашей работы у нас.

Сергей Антонович во время всей беседы продолжал смотреть на Муромского своим неприятным специфическим взглядом. Хотя, это была не беседа, а монолог Сысоева. Муромский молча сидел, уставившись взглядом в окно над плечом Сысоева, держа ладони между коленями. У него было ощущение, что он продает душу дьяволу. – Как Фауст – подумал он, усмехнулся и опустил голову.

Эта усмешка не понравилась Сергею Антоновичу. Он тихо заметил:

– Я надеюсь, что вы будете к нам лояльны. Сейчас мы поедем, и я покажу вам ваше новое место службы.

Сысоев нажал на кнопку пульта, установленного слева, нагнулся к микрофону:

– Мою машину, еду на "Бродвей".

Он так и выразился: не в "Бродвей", а на "Бродвей", будто бы собрался пройтись по известной всему миру улице.

Одевая дорогое кашемировое пальто, Сергей Антонович сказал Муромскому как бы между прочим:

– "Вальтер", если хотите, можете оставить у себя. Оформим на него разрешение. Только надо расписаться в административно-хозяйственном отделе.

А если хотите, заменим его на "Глок". Все же более современное оружие. А "Вальтер" – хорош! Да вы и сами в этом убедились.

Он усмехнулся, открыл дверь и, пропустив Муромского вперед, вышел, закрыл дверь на специальный ключ и "пикнул" маленьким карманным пультом, наподобие автомобильному.

"Поставил кабинет на дополнительную, индивидуальную сигнализацию" – подумал Илья Иванович.

Время-предновейшее. Час"Х" минус пять лет

Место – город Мытищи. Московская область

1

Терехин Евгений Дмитриевич, ладно скроенный и, как говорят, "крепко сшитый", по давней привычке коротко подстриженный, сидел на скамейке во дворе своего дома. С момента демобилизации он нигде не работал, скромно существуя на небольшую офицерскую пенсию.

– Надо, конечно, устраиваться на работу, – думал он, – но как это делать?

Ему претило куда-то идти, предлагать себя, рассказывать легенду, по которой он жил после армии.

– Как лошадь, которую цыган продавал на базаре. – Его передернуло от неприятного чувства.

Единственным развлечением для него, кроме многочасовых ежедневных физических занятий, было времяпрепровождение с близким другом, Валькой Захаровым. С ним Евгений Дмитриевич прошел "огни, воды и медные трубы". Столько лет провели вместе. Вместе в училище, вместе в бригаде спецназа и вместе в спецотделе, как они все называли крайнее подразделение своей службы. Слово "последний" в спецназе запрещено. Сколько раз они, работая всегда парой, выручали друг друга! Не сосчитать. Да они никогда и не считали. И, уволившись из армии, вместе осели здесь, в Мытищах, где у Терехина была оставшаяся от матери маленькая двухкомнатная квартира.

– Рано ушла мама, совсем не старая была. Проклятая болезнь… – с горечью думал Евгений Дмитриевич, постоянно укоряя себя за то, что так и не попрощался с мамой перед ее смертью. Служба. Поздно узнал, поздно приехал. Еле успел на похороны.

– А Валька сумел переломить себя. Устроился охранником на автостоянке, копит деньги на маленькую дачку за городом. Обещает научить меня выращивать овощи. Тоже мне аграрий! Когда же кончится его дежурство? Пора на стадион бежать…

Тут Евгений Дмитриевич увидел знакомую шпану, с нахальным видом оккупирующую детскую площадку. Молодые мамы с детскими колясками так и прыснули отсюда подальше. Подростки от четырнадцати до восемнадцати лет в количестве не менее десяти человек, подражая уголовникам, матерясь и сплевывая сквозь зубы, заняли скамеечки, песочницу, игровые сооружения, доставая пиво и сигареты.

– Сейчас загадят все. И никто с ними справиться не может. Взрослые здоровые мужчины сторонятся, участковый опасается и держится от греха подальше… – С нарастающим чувством гнева думал Терехин, глядя на отвратительных несовершеннолетних негодяев, одновременно ощущая свое бессилие.

Вдруг что-то мелькнуло у него в голове. Он поднялся и вышел со двора.

2

– Еще раз говорю вам, Станислав Маркович. Полуподвал забит хламом, оттуда уже через вентиляцию вонь идет! Он же никому не нужен. Я вычищу его, обустрою, оборудую небольшой спортзал. Копейки не попрошу! Это будет бесплатный спортзал для неблагополучных подростков. Слово офицера!

– Скажите, Евгений Дмитриевич, вам, лично, зачем это?

Молодой чиновник местного масштаба, заместитель главы Управы, никак не мог взять в толк, где ж здесь меркантильная изюминка.

Все же Станислав Маркович, несмотря на явные ухватки современного дельца, был неплохим человеком. После долгих расспросов и уточнений отношение у него к этому проекту изменилось от отрицательного до осторожно положительного.

– Я таких решений не принимаю. Поступим так. Составьте бизнес-план, – взглянув в сконфуженное лицо Терехина, уточнил, – Опишите, как вы все это представляете, а я потом помогу придать требуемую форму и что надо, добавлю. Тем временем составлю докладную на имя главы Управы.

Подумал, задумчиво глядя на Терехина, и добавил: – Придадим проекту социальную значимость и педагогическую окраску.

Целый месяц Терехин с Захаровым выносили из полуподвала хлам и мусор, чистили, даже дезинфицировали помещение, красили потолок, стены и бетонный пол. Они радовались, что есть окна, пусть небольшие и под самым потолком, но дающие свет. Пришлось менять и рамы, и решетки на этих окнах. Хорошо, что полуподвал имел отопление от общей отопительной системы дома, но для комфортной температуры в зимний период требовалось нарастить батареи.