Андрей Дышев - Атомный экспресс

– Заскочил? Очень хорошо! Не забыл оставить номер телефона?… Тогда полный вперед! В разговоры ни с кем не вступать, всех отсылать ко мне!

В моих дверях появился сержант.

– Встань, – сказал он.

Мне казалось, что этот доходяга выше меня едва ли не на целую голову, но когда я встал, то увидел наши отражения в зеркале. Его мятые погоны едва доставали мне до плеч. Сержант, экономя словарный запас, молча заставил меня поднять руки и обыскал. Его заинтересовал бумажник, который он выудил из заднего кармана джинсов. Деньги, блокнот с телефонами, визитки он не тронул, вытащил только паспорт. Раскрыл, глянул на фотографию и вышел в коридор. Филину он отдал два паспорта – мой и еще чей-то. Филин сел на откидной стульчик и углубился в их изучение.

Словом, черт знает что! Если бы все это происходило днем, при свете солнца, я бы воспринимал происходящее более реально и вел бы себя соответственно, а не уподоблялся бы осенней мухе, попавшей между двойными стеклами окна. Сейчас же крепкая фигура Филина, застывшего в позе роденовского «Мыслителя» за изучением паспортов, и не менее крепкая фигура Влада, напоминающего прикованного к скале Прометея, воспринимались мной, как дешевые копии, выставленные в провинциальном музее искусств, и я зачем-то смотрел на эти экспонаты, надрываясь от поднятия отяжелевших век. Усталость родила во мне безразличие, и я нуждался в более сильном раздражителе, чтобы выйти из состояния комы.

Я завидовал негру, который плавно переходил от одной зависимости к другой, но при этом продолжал лежать на диване с теннисным мячиком во рту, и у него не было ни возможности, ни необходимости что-либо говорить и делать. Наверное, он крепко спал и вряд ли тяготился своеобразной позой. Девчонки, должно быть, тоже наплевали на призраков с автоматами и наверняка сейчас сладко сопели в подушки.

Вот только Мила наверняка не спала, не ела, не пила и не дышала, а подслушивала, подсматривала и вынашивала секретные планы. Я не мог представить эту женщину за каким-либо иным занятием в нашей нелепой истории и отдал ей соответственно нелепую роль.

Мне же ничего иного не оставалось, как мысленно сочувствовать другу и хотя бы мучительным бодрствованием разделять с ним его дискомфорт и унижение. Отупевший от душной ночи мозг даже не пошевелил аналитической извилиной и ни разу не поставил перед собой вопрос: кто эти люди и чего они добиваются? Я просто ждал рассвета, совершенно уверенный в том, что с рассветом все станет на свои места и все вопросы отпадут сами собой.

…Какое-то мгновение был провал. Мне казалось, что я продолжал думать, только мысли, как голоса людей в пещере, стали двоиться, троиться и наслаиваться друг на друга. Я вздрогнул и открыл глаза. Мерный и убаюкивающий стук колес, как швейной иглой, продырявил частый и пронзительный писк. Кто-то бежал по коридору, грохоча ногами.

– Вызов!

Ситуация изменилась. Все пришло в движение. Окружающие меня люди вдруг стали экономить время. Кинопленка сорвалась с шестеренок, понеслась перед фокусом горным ручьем, и мелодрама превратилась в истерику. Влад, выворачивая шею, смотрел в конец коридора. Филин поднялся с откидного стульчика, и мягкая крышка дала крепкую пощечину перегородке. Я тоже невольно вскочил на ноги, потому что безучастно сидеть уже не было сил, но, что надо было делать, я не знал и посмотрел в коридор.

Стуки колес отсчитывали последние секунды перед стартом. Все застыли. Прикованный Влад, землистый сержант, непритязательный бородач и в центре их, как цветок-лидер на клумбе, Филин с сотовым телефоном в руке. Он сильно наклонил голову набок, словно хотел, чтобы звуки из телефона падали в ухо отвесно, и поднял указательный палец вверх, словно ствол стартового пистолета.

– Остановитесь, полковник! – сказал Филин, и я машинально подмел взглядом всех присутствующих в коридоре, отыскивая среди них полковника, и лишь через мгновение понял, что этот человек, к которому обратился Филин, где-то очень далеко.

– Если вы намерены меня пугать, то разговора у нас не получится… Да, я вам все расскажу, если вы не будете меня перебивать… Моя фамилия Уваров. Владимир Уваров. Со мной мой друг Кирилл Вацура. В кабине машиниста еще один наш человек, фамилию которого вам знать необязательно…

Влад крутанул своей бычьей шеей и встретился со мной взглядом. Взгляд его был шумным, крепко забитым вопросами и эмоциями, и я, поморщившись, махнул рукой, чтобы он отвернул лицо и слушал.

– Кроме машиниста и его помощника, – продолжал Филин разговаривать с телефоном, которого называл «полковник», – с нами еще семь заложников… Огласить весь список? Специально для прессы! Записывайте! Гражданин Нигерии Джонсон Бунимас; две девушки: москвичка Олеся Коливерда и жительница Ашхабада Регина Агеева; житель Красноводска Александр Филин, назвавшийся инженером соляного завода; сержант милиции Хамид, фамилию назвать отказался; женщина по имени Мила – паспортные данные отсутствуют; и житель Астрахани Евгений Альтерман, безработный радиоинженер.

Филин, продолжая закапывать себе в ухо тихие звуки из телефона, повернулся на каблуках, встретился со мной взглядом и подмигнул. Я хотел ответить ему тем же, но у меня ничего не получилось, словно глаза мои были слеплены из бетона и уже успели застыть.

– Далее! – громко, как с тугоухим, говорил Филин. – Объясняю обстановку. Заложники прикованы наручниками к окнам, окна закрыты шторами, поэтому не советую стрелять наобум. Совет второй: не советую открывать огонь вообще, так как вагон прицеплен к цистернам с бензином. И третье: даже если вы решите пожертвовать заложниками и пустить поезд под откос, предупреждаю вас, что контейнеры с радиоактивными материалами мы спрятали в цистернах. В случае взрыва бензина радиоактивное облако распространится на сотни квадратных километров.

Филин замолчал. Невидимый полковник наносил ответные удары, отчего Филин хмурил брови и отрицательно качал головой. Ему эти удары были все равно что атака назойливых мух.

– Я о том и говорю! – снова ухватил инициативу Филин. – Очень правильные слова! Не будем горячиться и совершать ошибки. Мои условия вполне реальны, и выполнить их не составит большого труда: обеспечьте нашему составу зеленый свет до Бахардена включительно, а там я скажу о дальнейшем маршруте. Дайте диспетчерам команду, чтобы освободили путь следования, остановили, если надо, все встречные поезда; уберите пассажиров с платформ тех станций, через которые мы будем проезжать… Вам надо посоветоваться с руководством? Советуйтесь, полковник, советуйтесь, но не забывайте, что мы уже в пути.

Филин на секунду оторвал телефон от уха, выразительно посмотрел на бородача и пожал плечами, словно хотел сказать: он меня достал!