Сергей Самаров - Риск – это наша работа

– Есть, отсыпаться в «подснежнике», – прапорщик смеется и добавляет: – А если я храпеть начну? Вот будет вам музыкальное сопровождение!

– Микрофон подними. И храпи на здоровье… – на всякий случай Парамоша сам поднял микрофон Старкова от уровня рта до уровня глаза. – Вот так…

Они выбрались на свежий воздух. Осмотрелись. Снег валит и валит, в машине на скорости это было не так заметно – сыроватый, сразу липнущий на лапы придорожных елей, стремительно меняющий приметы окрестностей. Не теряя даром драгоценное время, вышли за обочину. Разошлись в две стороны. Связь включили сразу, чтобы не выдать себя перекрикиваниями в таком многолюдном, словно городской парк, лесу.

– Здесь, – сказал в «подснежник» Стогов. – Начало тропы.

Парамоша быстро оказался рядом. Стали рассматривать.

– Человек тринадцать-пятнадцать. Никак не меньше.

– Похоже на то, – согласился Парамоша. – Зря, что ли, я патронами запасся…

И он погладил до времени зачехленный оптический прицел «винтореза».

– Вышли минут десять назад.

– Догоняем…

Вокруг стремительно темнеет, словно уже начался вечер. В такой обстановке обзор ограничен. Поэтому догнать отряд необходимо быстрее. Догнать и не приближаться к нему, но контролировать со всех сторон…

– Нет, мой друг, догонять мы не будем, мы стороной пойдем, как вольные охотники…

И Парамоша опять погладил свой «винторез». Похоже, винтовку он любит не меньше, чем женщин. И потому винтовка любит его, как настоящая верная женщина.

И никогда не подводит…

Разин лучше других знает, как снижает внимательность и боеспособность обыкновенная усталость. И потому намеренно взял соответствующий темп движения. Керим, идущий сзади и чуть слева, задышал так, словно готов язык на плечо выложить, а Шерхан Алиевич вдруг потерял всю свою вздорную гордость и безнадежно отстал, уступив свое место рядом с подполковником опытным боевикам, которые по горам ходить умеют, хотя настоящий марш-бросок и среди них не каждому по плечу. Разин тихо посмеивается, представив, как дает сейчас команду «Газы», и отряд напяливает на искаженные лица маски противогазов. Вот тогда бы они поняли всю прелесть службы в спецназе. Хотя за все время этой службы самому подполковнику воспользоваться противогазом в боевых условиях ни разу не приходилось, но во время тренировочных марш-бросков бег в противогазе считается обязательной составной частью.

В конце концов, как ему и положено, ситуацию оценил Хамзат, который до этого шел в середине растянувшегося строя. Он догнал Разина, хотя это и далось ему тоже не без труда. И говорить начал не сразу, потому что потребовалось время, чтобы дыхание привести в норму.

– Подполковник, ты специально хочешь моих людей замучить? – топая, Хамзат сбивает с ног налипший мокрый снег. Чем выше в горы, тем снегопад сильнее. Он не густой, но хлопья крупные и сырые, значительно усложняют маршрут.

Разин откровенно усмехнулся и качнул головой.

– Слабо?…

– Многие к такому не привычны.

– Многие, но, вижу, не ты… – это комплимент, и заслуженный. Хамзат идет хорошо, дышит ровно. Подготовка высокая. – Во-первых. Это нормальный для спецназа темп. Мы на марше так ходим всегда. Во-вторых. Я знаю, что только в скорости наше преимущество, а промедление вообще опасно. Менты с тех машин вышли раньше. У меня есть сомнения относительно их неосведомленности. Высадились почти на нужном месте. Это о чем-то говорит. Они могли захватить еще кого-то из моих людей, и этот боец ведет их в пещеру.

– Это возможно?

Разин говорит вполне серьезно.

– Невозможных вещей не бывает. Бывает только непонимание возможности. Третий вариант еще хуже! А что, если это не те конкуренты, которых вы знаете? Что, если это новая группа? Что, если здесь сейчас одновременно находится и вторая, и третья группы? И все готовы сделать друг другу гадость… Если бы знать, что мы ищем, я мог бы предполагать более точно.

– Деньги.

– Много?

– Много.

– Тогда, зная твоих соотечественников, я могу предположить наличие еще нескольких групп… И потому идти следует еще быстрее.

– Черт! – только и сказал Хамзат. – А твое сердце?

– Сердце работает, пока оно работает. Когда работать перестанет, ты заметишь.

– А если серьезно?

– А если серьезно, барахлить оно начинает, когда нервы шалят. На марше у меня нервы успокаиваются. Идеомоторный акт всегда успокаивает нервы. У всех. Это хорошее лекарство.

– Смотри… Сильно не усердствуй… – сказал Хамзат, чуть не сочувствуя – Разин уловил даже нотку симпатии в голосе боевика. И сразу же Толукбаев отстал, не настаивая больше на снижении темпа.

Только через час пути, когда отряд далеко растянулся по тропе, подполковник дал команду Кериму, который передал ее по цепочке следующему, а тот дальше:

– Привал – пятнадцать минут. Сгруппировать силы и незаметно проверить оружие. Незаметно… За нами следят…

Сам Керим – молодец. Выдохся и позеленел от усталости, но хватило характера от подполковника не отстать. И передав команду, сел там, где стоял, словно силы покинули его полностью. Но собой доволен.

– Оружие… – жестко напомнил Разин. Керим передвинул к себе автомат. Небрежно, чтобы якобы не мешал отдыхать. Автомат тоже снегом засыпало. Керим стряхнул снег и заодно опустил предохранитель. Передернуть затвор и поставить предохранитель на место – дело двух секунд. Исполнительность боевика Разин отметил еще раньше.

Хамзат подошел ближе. Остановился рядом с Керимом.

– Что-то заметил, подполковник? – спрашивает спокойно, никак не показывая опасений.

Разин ответил не сразу. Сначала осмотрелся. Внешне – невнимательно, просто любуясь пейзажем.

– Чужие посты впереди. По сторонам стоят. Дорогу не перекрывают. Менты. Это значит, основные силы дальше по тропе. Засада возможна. Но можно предположить и вариант худший.

– Что именно?

– Что они знают путь, которым мы идем. Посты с двух сторон. Пропускают нас посредине. Если сил у них достаточно, могут попробовать окружить. Слушать мою команду. Выполнять – кто хочет жить! – сразу.

Эти достаточно небрежные с профессиональной точки зрения посты – два человека справа и три человека слева – подполковник Разин заметил уже около пяти минут назад. Правые выше по склону, левые ниже. Маскируются неумело. Навыков откровенно не хватает. В такой обстановке надо тихо сидеть и ждать, когда весь отряд окажется в зоне видимости. Сидячего трудно вычислить. А эти перебегают от куста к кусту, от камня к камню, стремясь рассмотреть все раньше, чем позволяют обстоятельства. Или передвигаются параллельным курсом по более неудобной тропе. Надеются на плохую видимость. Серый облачный сумрак в таких случаях, конечно, может быть помощником, но у Разина слишком большой опыт, чтобы пропустить чье-то передвижение, ухваченное краешком глаза. Он полет птицы не оставляет без внимания. Людей тем более не пропустит…