Сергей Самаров - Специальный рейд

– Я хочу, чтобы ты встретился с Ахматом.

– Зачем тебе это надо?

– Он слегка мешает моему бизнесу.

– Это я могу понять. Я сам не люблю, когда мешают моему бизнесу. А Текилов ему мешает. Я тебе поверю, если ты встретишься со мной.

– Мне кажется, что я даже внешне не совсем похож на дурака... Почему же ты думаешь, что я дурак, только поговорив со мной по телефону?

– А зачем ты меня донимаешь дурацкими разговорами?

– Так ты не поедешь?

– Куда?

– На встречу с Текиловым.

– Меня еще никто не звал туда.

– Я зову. Сегодня в час ночи он сажает на машину Нури Барджоеву и Ширвани Байрамханова. Около метро «Парк культуры». Машина идет в Назрань.

– Спасибо. Я позвоню в Назрань сегодня же. Их там встретят...

– Так ты не хочешь встретить их здесь?

– Мне просто некогда. Прощай.

– Но Текилов не едет...

– Это его беда. Пусть остается здесь и боится, как он боится уже полтора года... Прощай!

Умар отключил телефон.

– Кто это звонил ему? – спросил Андрей. – Это не Ахмат разговаривал.

– Разговаривали с трубки Ахмата. Текилов просто попросил какого-то сообщника. Может быть, даже русского. Хотя мне показалось, что нотки акцента проскальзывали.

– Умар обязательно приедет к метро, – решил Басаргин. – Как я понимаю его, он обязательно приедет. А отказ из его уст звучит точно таким же хитрым ходом, как отказ самого Текилова сотрудничать с нами. У них же, насколько я понял, даже манера разговаривать абсолютно одинаковая. Такое сходство не может быть случайным. Это – стереотип, а к стереотипам я привык присматриваться внимательно, потому что человеку всегда бывает сложно поступить вопреки велениям своей натуры.

– Трубка Ажигова на контроле спутника. Если он будет звонить в Назрань, значит, решил не суетиться лишний раз в Москве и не отвлекаться от основного дела. Если не будет, значит, следует его ждать здесь, – решил Доктор.

– Он может позвонить и с любой другой трубки, – не согласился Басаргин. – Более того, на случай, если его прослушивают или если в его окружении есть «стукач», я бы на его месте позвонил специально, чтобы подтвердить свои намерения. А действовать начал бы здесь.

– Он слишком в себе уверен, чтобы так хитрить, – в сомнении пожал плечами Тобако.

– Но он же уже начал хитрить, – вступила в разговор Александра. – Он только что отказался от встречи, хотя отказываться не должен и, судя по всему, не собирается.

– Кстати, где находился Ажигов во время разговора?

– Только-только въехал в Москву со стороны Волоколамского шоссе.

– Надо поставить в известность Астахова. Что делать Ажигову за городом? Возвращается с базы. Это вариант. На шоссе следует усилить пост.

Звонок в дверь не дал Александру связаться с генералом сразу.

– Это Зураб. Ему пора бы уже...

Александра вышла открыть дверь. Слышно было, как она с кем-то разговаривает. Но кто пришел, понять оказалось невозможным.

Александра вернулась озабоченная и хмурая.

– Кого бог послал? – поинтересовался Александр.

– Не знаю уж, бог ли, черт ли... Очень любопытная соседка пыталась пробиться к нам в гости. Я встала грудью и даже не позволила ей проскользнуть у себя под мышкой. Она угрожала прийти вечером с тортом. Пришлось признаться, что мы не едим торты по причине бережного отношения к своему здоровью, и посоветовать ей беречь свое не менее трепетно.

– Кажется, я знаю, о ком речь. Я уже беседовал на лестнице с какой-то бабусей, которая старалась перегородить мне дорогу и не пропустить без допроса с пристрастием. Она очень грозно обещала с тобой познакомиться. Не хватало нам только таких соседей в группу принимать. Сторожем или диспетчером...

Новый звонок в дверь заставил Александру обернуться.

– Если это опять она...

– Я выйду, – сказал Доктор. – Меня всегда соседские бабуськи боятся...

Он вышел и тут же вернулся вместе с Зурабом.

– Меркурий – вестник богов – прибыл в наше распоряжение. Какую весть он нам принес? – Доктор сел в заскрипевшее под его центнером кресло.

Серьезный Зураб не был расположен к шуткам и смотрел хмуро.

– Докладывай, – поторопил его и Басаргин.

– Я видел Зарему с Арчи. С ними был Умар – он вел мальчика за руку, как настоящий суровый отец, позади шли еще трое. Двоих я не знаю, а третий – личность всем известная. Это Рафаэль Темирканов. Слышали про такого?

– Журналист? – переспросил Басаргин, смутно вспоминая знакомую фамилию, никак не связывающуюся в его голове с терроризмом.

– Можно и так сказать. Хотя он себя зовет писателем. Он выпустил несколько брошюр о ваххабитском движении как о явлении, переходящем из религиозного в светское вместе с осознанием народом своего предназначения и ростом национальной гордости. Какие-то философские измышления, высосанные из пальца.

– Я слышал про такого, – сказал Тобако.

– А я его даже видел в Турции, – сказал Доктор. – Мне его показывали как самого ценного человека из окружения Мовлади Удугова. Тщедушный замухрышка, шаркающий ногами, словно старик, хотя по возрасту лет на двадцать моложе меня будет. Я, помню, еще тогда подумал, что одним ударом из него заштатного дурака сделаю...

– Все правильно, – согласился Зураб. – Именно такой он и есть. И замухрышка, и очень хочется из него дурака сделать. Я, признаться, тоже думал, что он в Турции. Удугов никогда не отпускает его от себя надолго, потому что сам только разглагольствовать умеет, а писать и редактировать – нет. Всю редакторскую работу выполнял у него именно Темирканов. Что Удугов придумает, Темирканов за него напишет. Он из одной фразы способен несколько страниц нацарапать.

– Все это прекрасно, – недовольно согласился Басаргин. – Но вот, насколько я помню, наш объект интереса – Умар Ажигов – никогда не интересовался вопросами пропаганды. И приехал он в Москву не в окружении эскорта журналистов, а в окружении «черных вдов». Что может значить появление в сопровождении Ажигова такого лица, как Рафаэль Темирканов?

Недовольство его вызвало то, что пропагандистская машина Мовлади Удугова, в период двух войн начисто переигравшая российскую пропаганду благодаря многим российским же журналистам, никак не ввязывалась в теорию активного терроризма. Удугов хорошо соображает. И знает, что Россия добивается его выдачи, знает, что прокуратура готовит документы для Интерпола с обоснованием ареста главного чеченского пропагандиста. Басаргин сам бывал в доме Мовлади, где в подвале оборудованы и камеры для рабов, и даже комната для пыток. И в такой обстановке Удугову не нужны обвинения в терроризме, который не поддерживается западными странами, потому что вся пропаганда Мовлади рассчитана именно на Запад. Тогда что здесь делает Рафаэль?