Сергей Самаров - Супербомба

– Я. Я. Кто это?

– Бравлинов, – я умышленно не назвал звания и фамилию произнес тихо, чтобы никто из пленников не разобрал. Да и имя своего собеседника называл негромко. – У меня тут неприятности, – и я коротко изложил суть происшедшего.

Изот слушал не перебивая. Должно быть, умеет быстро просыпаться, когда вопрос стоит важный. И про казака переспросил особо. Про охрану садов. Впечатление было такое, будто он сам намеревается приехать.

– Кажется, казак из охраны, но точно я сказать не могу.

– Ладно. Жди. Сапожников сейчас приедет со своими парнями. Не выпускай, если сможешь. Никого. В мерах не стесняйся, но трупов нам не надо.

– Надо бы Хому взять. Хома проедет сюда сам и всех проведет. Он может знать, откуда у случая ноги растут. Я подозреваю, что вопрос касается его «беретты».

Изот думал не долго.

– Дело. Я ему позвоню.

– Я жду.

Я закончил разговор по первой трубке, по той, что мне меньше всего понравилась, после этого выбрал другую, которая мне больше всего понравилась, и позвонил домой. Телефон в нашей тесной квартире стоит недалеко от кровати, и жена ответила сразу.

– Тань, ты дома? – спросил я самое глупое, что пришло в голову.

– Не уверена, – ответила она. – Как ты?

– Пытались сейчас живьем в доме сжечь. Умудрился отодвинуться в сторону. У тебя все нормально?

– Нормально. Ты-то как?

– У меня всегда все нормально. Я разве тебе не рассказывал сегодня?

– Да, кажется, – она даже не усмехнулась. – Когда планируешь вернуться из побега?

– Как только до финиша добегу. Постараюсь скорее, соскучился.

– Мы тебя ждем.

– Купи завтра от моего имени дитю мороженое. Все. Я так позвонил – возможность представилась. Пока.

– Береги себя. Будешь себя беречь, значит, и нас.

– Буду, – пообещал я, отключился и отложил вторую трубку.

С третьей трубки я позвонил в оперативный штаб операции. Там дежурный, видимо, книгу читал и потому отозвался сразу. Я кратко доложил о происшествии.

– Ну и в бандитский город вы попали. У Рустаева тоже какие-то неприятности. Тоже, кажется, с криминалом.

– Я сейчас ему позвоню.

– Ладно. Мне о происшествии сразу докладывать или можно утром?

– Можно утром. Если возможность представится, я дам дополнительные сведения. Пока мне кажется, что я оказался здесь случайным и неожиданным фактором. Не против меня действовали, а против Хомы. Я доложу, когда будет ясность.

– Понял. Удачи.

Следующая трубка из моей богатой коллекции предназначалась для беседы с капитаном Рустаевым.

– Вениамин, у меня тут только что битва с гигантами закончилась. Не перестаю удивляться, где таких слонов выкармливают.

– У нас тоже. Битва закончилась. Слон, правда, только один был, а нас двое. Сейчас следственно-экспертная бригада приедет, разберутся с ним. Что там у тебя?

Я рассказал.

– Еще не легче. Что предпринял?

Я и это рассказал.

– Понял. Доложу в штаб.

– Я уже доложил. У меня пять трофейных трубок. Что там с кошельком?

Вениамин объяснил.

– Только четыре цифры? И больше ничего?

– Следственно-экспертная бригада сегодня днем прибыла. И уже один раз нас навестила, через несколько минут навестит во второй раз. Я кошелек передал. Они посмотрят дополнительно. Но пока больше ничего. Предполагают, что это или код камеры хранения, или pin-код сотового телефона, или pin-код банковской пластиковой карточки.

– Стоп. Я карманы капитана Севастьянова обыскивал. У него была пластиковая карточка «Visa». По-моему, карточка Сбербанка. У меня у жены такая же внешне. Но я подробно не рассматривал. Это может быть код этой карточки. Но свой код он должен был бы помнить. Попробуй узнать, не перечисляют ли в ментовке зарплату на карточки. И через Сбербанк следует проверить принадлежность этого кода. Мне кажется, здесь есть за что зацепиться.

– Я понял. Может быть, это след. Да, возможно, – согласился Вениамин. – Все. Идет дежурный по институту с начальником караула.

– Этот номер я для себя оставляю. Позвони мне потом. Нет. Я сам позвоню.

Ярко-белый свет би-ксеноновых фар знакомого «мерина» и точно таких же ярких фар «Мицубиси Паджеро» я увидел одновременно с тем, как услышал шум двигателей. Все-таки иномарки ездят неприлично тихо даже по нашим направлениям, которые иногда дорогами называют. И это даже при том, что Хома спешил удостовериться в целостности своего дома. По крайней мере, мне так показалось, потому что даже днем он, помнится, берег машину и ездил по несуществующей дороге более аккуратно и неторопливо. Отставной подполковник Владимир Викторович Сапожников, сам или его водитель по приказу шефа, машину тоже не берег, чтобы не отстать от Хомы. Машины приближались быстро.

Уже светало. Я не желал показываться на глаза своим пленникам из простого желания не быть узнанным на свету, и потому вышел встречать машины за ворота.

– Где они? – с разбегу спросил Хома, выкатываясь из машины с гипертрофированным возмущением. Свою собственность он, похоже, любит сильно, что я уже заметил раньше.

Я показал за плечо:

– Вокруг дома разложены пасьянсом. Каждый на своем месте. Пасьянс удачно сошелся, но его смысл следует еще разгадать. Это уже твоя работа.

Хома и сам уже увидел первую пару. Казак червяком извивался, пытаясь освободиться от пут, и мычал что-то, но кляп не поддавался усилиям слабых мышц языка и не хотел быть вытолкнутым. Проглотить его казак тоже, видимо, не мог, поскольку обычно разжевать тряпку бывает по силам только бойцовой собаке с ее мощными челюстными мышцами. А путы я наложил крепкие, узлы не разорвать.

– Ага!.. – в голосе Хомы слышалась откровенная радость.

Он заглянул казаку в лицо, но большим вниманием его не удостоил, только дал пинка под бок, заставив простонать, заткнуться и вообще изобразить театральную потерю сознания. А вот второй пленник понравился Хоме, похоже, значительно больше.

– Не помнишь, что я тебе говорил. Не помнишь.

Пленник молчал, поскольку кляп не позволял ему ответить ни «да», ни «нет», но он даже мычанием не показал своего рвения принять участие в диалоге, за что тоже удостоился пинка. А Хома поспешил дальше, и его голос уже послышался из-за угла, с той стороны, где лежал следующий неудачливый поджигатель.

Тем временем и вторая машина, остановившись, распахнула дверцы. Из нее неторопливо вышли крепкие ребята в черной униформе, любимой системами охраны. В такой же униформе прибыл и отставной подполковник Сапожников.

– Как дела, старлей? – спросил еще на подходе. – Рассказывай и показывай.

– Нет уж, товарищ подполковник, – возразил я, стойку «смирно» не приняв, но все же подтянувшись по привычке. – Показывать я не буду, чтобы свою «фотокарточку» на свету не показывать. Ни к чему им знать, кто здесь прятался и так нагло «повязал» их. Дальше уж вы сами действуйте, а я подожду.