Сергей Самаров - Супербомба

Старший прапорщик не видел, должно быть, движения ноги Вахромеева. И потому посчитал мои обвинения в собственный адрес обоснованными. И подчинился. Встал чуть суетливо и начал прилаживать к стулу ножку. И даже рукой подбил, руку себе отбивая. Сборка ему удалась. Он сел, снова подвергая себя опасности. Капитан СОБРа по-прежнему стоял у старшего прапорщика за спиной, готовый в любой момент повторить урок.

– Давай без длинных базаров, – сказал я категорично. – И не заикайся, а то мне вылечить тебя хочется, – я показал кулак. – Кто стрелял в старшего лейтенанта Соловьева? Не надо делать удивленную рожу. Ты этого человека хорошо знаешь – это мы точно определили.

– Н-не зн-наю я.

Он снова упал.

Как любят некоторые мебель ломать – просто удивительно!

– Если ты еще раз свалишься, я тебе задницу распинаю, чтобы сидел прочнее, – сказал капитан Вахромеев.

Голос у капитана внушительный, как и внешность. От него всегда ждешь, что слова с делом не разойдутся, а такое поведение не всем может показаться приятным. По крайней мере, старшему прапорщику Лисину так, наверное, не показалось. И он вскочил стремительно, с суетливостью стал стул собирать, и руку себе отбил, надо полагать, основательно, заменяя ею молоток. Стулу это, правда, помогло мало, и он снова был готов выполнять свою роль.

Но до старшего прапорщика, кажется, что-то дошло. Это я по изменившемуся взгляду понял.

– Давай так, – сказал я. – По порядку, чтобы тебе все ясно стало и чтобы ты заикаться прекратил. Возьми себя в руки и слушай внимательно, чтобы понять. Дело нам представляется следующим образом. Тебе чем-то мешал твой старший группы – старший лейтенант Соловьев, и ты подстроил ему хитрую ловушку, из которой Соловьев, согласно твоему замыслу, не должен был выйти живым. Это очевидно. – Я пользовался тем, что старший прапорщик Лисин, по крайней мере от нас, не знал, что Соловьев ранен только резиновой пулей, которая редко убивает. Чтобы убить резиновой пулей, надо стрелять в упор, лучше в голову или в горло, но не в живот. И никто не пойдет на убийство, зная, что оружие заряжено резиновой пулей. Но старшему прапорщику этого пока знать не полагалось. – Но он остался жив. Обвинительное заключение нам подготовить не долго. Родственник твой помочь тебе не сумеет, да и не пожелает, когда в разборки вмешается служба собственной безопасности. Твое дело хреновое. Ты выступаешь не пособником в попытке убийства, а организатором. Оставшийся в живых старший лейтенант Соловьев выступает в этом деле свидетелем, и тебе не отвертеться. Соловьев видел тебя вместе с человеком, который в него стрелял, и подозревает, что ты специально показывал его тому человеку, чтобы ошибки не вышло. Версия логичная, и твое признание или, наоборот, непризнание своей вины ничего не решит. Но ты сам должен знать, что такое содействие следствию и насколько это может повлиять на твою судьбу. Возможно, если ты очень постараешься нам помочь – повторю: если ты очень постараешься нам помочь! – я тоже смогу помочь тебе. Главная помощь, которой я от тебя жду, – я хочу знать, был ли действительно на месте происшествия старший лейтенант Бравлинов или это была простая подстава. Только честный ответ заставит меня помочь тебе.

– Был, – заторопился Лисин с ответом. – Был. Здесь никакой подставы нет.

В ловушку он не пошел, хотя при его перепуганном состоянии распознать ловушку не всегда возможно. Если бы он честно сказал, что Бравлинова там не было, он косвенно признал бы, что сам организовывал покушение на старшего лейтенанта Соловьева.

– А где ты до этого с Бравлиновым встречался? – спросил капитан Вахромеев.

Лисин, кажется, решил, что ему новое обвинение предъявляют.

– Я н-не встречался.

Стул снова подвел его, и на сей раз падение было наименее удачным. Старший прапорщик стул собрал быстро, но после этого долго тер ушибленный локоть.

– Тогда почему ты так уверен? – поинтересовался между делом лейтенант Щербаков.

– Нам фотографии его показывали. У старшего лейтенанта Соловьева фотография была. Размножили.

– По фотографии, значит, опознал, – я голосом нагнетал обстановку допроса.

– По фотографии, – согласился Лисин. – По фотороботу ошибиться можно. По фотографии редко ошибаешься.

Фотографии мы запрашивали из бригады спецназа. Нам предоставили только увеличенную фотографию, сделанную на документы. По таким фотографиям ориентироваться трудно, но я сам видел Бравлинова здесь же, в этом кабинете, и могу с уверенностью сказать, что внешний вид фотографии соответствует. А вот художественных или хотя бы бытовых фотографий нам представлено не было. Жена Бравлинова заявила местным ментам, что бытовых фотографий дома нет. Понятно, что просто не пожелала дать, потому что фотографии в каждом доме, в каждой семье есть. С ребенком, с женой, с родителями, с собакой. Не бывает семьи, не имеющей фотографий. А права на обыск в доме никто ментам не давал. Пришлось обойтись тем, что прислали.

Но я старшему прапорщику Лисину поверил. Я внимательно за его глазами следил. И понял, что данное утверждение не продукт осмысленного анализа ситуации, а уверенность в своей правоте. Глаза у Лисина не твердые. Такие глаза всегда выдают говорящего, и необходимо только умение читать взгляд.

Теперь, почувствовав некоторое удовлетворение, я уже мог говорить с ним более откровенно. Но я разговор мысленно уже просчитал и потому не боялся ошибиться и лишнее сболтнуть.

– Ты, может быть, даже не полный дурак, – сказал я. – И понимаешь, что доказательство присутствия на месте преступления старшего лейтенанта Бравлинова будет доказательством твоей невиновности. Если там в действительности был Бравлинов, значит, не было организованного покушения на жизнь старшего лейтенанта Соловьева. Понимаешь это?

Он не сразу понял. Соображал секунд десять. Наконец, преодолев испуг, осознал.

– Да-да, конечно. Ничего я не организовывал.

– Просто не в твоих силах было привлечь к делу Бравлинова. Но в этом случае требуется доказательство посильнее, чем твое утверждение. Таким образом... Ты следи за моей мыслью, внимательно следи.

Он услужливо закивал.

– Я слежу.

– Таким образом, единственным доказательством твоей невиновности может стать подтверждение присутствия Бравлинова на месте преступления. Иначе говоря, мы сможем узнать это только в том случае, если поймаем парня, который стрелял в старшего лейтенанта Соловьева.

– Дядя Саша его знает, – внезапно истерично выкрикнул Лисин.

Впечатление сложилось такое, что старший прапорщик старательно и долго, с усилием сдерживал этот порыв. Но совладать с собой не сумел. Признание все же вырвалось из него.