Сергей Самаров - Убойная позиция

– Легок на помине этот довод... – сказал Самурай. – Руслан Волкодав хотел и без денег выполнить приказ... Его, похоже, только контузило миной... Отлежался, и злость вскипела...

– Ты спас меня... – заметил Хамидрашид.

– Пока я спас только нашу общую операцию. Не надо расслабляться, нельзя расслабляться, чтобы завершить дело... А благодарности я не прошу. Благодарность будет лишней, она будет только помехой, потому что после завершения операции нам с тобой все равно предстоит поединок... Или ты передумал? – сухо и с вызовом улыбнулся Самурай.

Хамидрашид с сердитым видом сел.

– Предстоит... Хотя, честно скажу, у меня проходит желание убивать тебя... Продолжай...

Продолжил, однако, подполковник Джабраилов.

– Довод легок на помине, потому что когда будешь разговаривать с Тамирхановым, сообщишь, что раненый Руслан Волкодав рассказал тебе перед смертью, как ему приказано было убить тебя, когда надобность в тебе отпадет. Ты пытался оказать ему помощь, лично перевязывал его, и он почувствовал благодарность... И покаялся... Ранее такие же приказы получали поочередно старшие лейтенанты Мазаев и Габиев, но они благополучно отправились в ад... Однако тоже успели тебя предупредить... На это откровенное обвинение у Тамирханова не будет ответа... Если попытается оправдываться, если будет говорить, что завистники его оклеветали, ты просто прекрати этот разговор и переходи к делам конкретным. К условиям... А твое условие будет единственным, причем таким, в которое Тамирханов легко поверит – завтра в десять часов тридцать минут ты передашь винтовку Тамирханову в обмен на сто тысяч долларов наличными. При этом можешь честно сказать, что у тебя в джамаате есть бывший работник банка, который может только пальцами, без специальной аппаратуры, определить, настоящие будут баксы или поддельные...

– Это кто такой? – спросил Хамидрашид. – Случайно не Дукваха? Он не в банке работал, а просто в сельской администрации бухгалтером...

– Это я... – сказал Джабраилов. – Я больше года работал в одном большом американском банке... И подлинность баксов определить могу...

– Идем дальше... Арслан Мовсарович будет просить тебя встретиться раньше... Хотя бы в девять часов... – сказал Самурай. – Но у тебя нет времени на встречу раньше... Ты прибудешь к Автурам ровно в половине одиннадцатого и настоятельно просишь его не опаздывать, потому что ты человек пунктуальный и от других тоже требуешь пунктуальности...

– А где произойдет встреча? – спросил Хамидрашид.

– Тамирханов сам назначит место. Мы знаем это место, но не надо ему показывать, что мы знаем... Он только одно место может назначить на это время, потому что в это время там уже соберутся все заинтересованные лица, и в это время необходимо будет передать винтовку снайперу... Предупреди, что ты не веришь Арслану Мовсаровичу, и потому прибудешь всем своим джамаатом... В обеспечение собственной безопасности... Эта твоя гарантия безопасности очень поможет нам всех арестовать, поскольку безопасность тебе будет обеспечивать отдельная мобильная офицерская группа спецназа ГРУ...

– Я позвоню... – сказал Хамидрашид с угрозой.

К кому угроза относилась, было понятно без комментариев, и вопросов по этому поводу не возникло.

– Тогда нам предстоит решить вопрос с ранеными ментами, которые при случайном стечении обстоятельств могут нас выдать... – сказал Джабраилов. – Даже наверняка выдадут нас... И такой пустяк может сорвать всю операцию, может сделать ненужными все жертвы с обеих сторон, хотя мы, кажется, в жертву никого не приносили...

Самурай опять предпочел никому не смотреть в глаза, вытер с лопатки кровь пучком травы и принялся оттачивать переднюю грань...

– В данном случае у нас два варианта развития событий... – продолжил подполковник Джабраилов. – Первый вариант самый безопасный для дальнейшего проведения операции – расстрелять раненых, но я, честно говоря, не могу сказать, кто отдаст приказ на это... Второй вариант допускает возможные неприятности – перенести раненых в укромное местечко и оставить с ними несколько человек для охраны, чтобы не подпустить посторонних. При этом следует учитывать, что вокруг бродит множество ментов, сбежавших с поля боя, все они вооружены, все они озверевшие, и неизвестно, что они могут предпринять, особенно, если объединятся в группу. Таким образом, оставлять охрану с ранеными опасно, оставлять раненых без охраны нельзя, расстреливать их – военное преступление, с которым обязательно будет разбираться прокуратура, поскольку из ближайшего леса сейчас на нас наверняка смотрит не одна пара глаз, и сообщить в прокуратуру будем кому... О нежелании присутствующих стать военными преступниками я уже не говорю...

При этом подполковник не посмотрел в сторону Хамидрашида, хотя Хамидрашид ждал, что на него взглянут. Он почему-то ждал, что ему и его ближайшему помощнику Дуквахе сейчас предложат выполнить то, чем не желают заниматься военные. Но Хамидрашид, даже устраивая на кого-то засаду на одной из лесных дорог, никогда не отдавал приказа добивать раненых. Он всегда считал себя только воином, и гордился этим. А воин и палач – понятия несовместимые...

Но Джабраилов ничего не сказал, и Хамидрашид остался доволен, хотя напряжение не прошло, и он все еще ждал какого-то подвоха со стороны спецназовцев, понимая, что он для них человек чужой, у них есть своя корпоративность и устоявшееся мнение о каждом полевом командире, как о безжалостном бандите. И сам Хамидрашид, должно быть, входил в число этих командиров. Тем более что он относится к числу тех, кому не «светит» амнистия. И не будут они спрашивать у него, почему амнистия ему не грозит. Хотя он мог бы ответить, что не грозит она ему потому, что он провел множество успешных операций по уничтожению армейских и милицейских колонн на горных дорогах. И успех в этих операциях Хамидрашиду обеспечивало его пристрастие к пулеметам... Заслуги воина тоже легко причислить к преступлениям, все зависит от того, с какой стороны на это смотреть. Когда Ичкерия заявила о своей независимости, любое боевое действие федеральных сил на ее территории рассматривалось как преступление. И здесь то же самое... К тому же и всех полевых командиров причесывать под одну гребенку нельзя. Полевые командиры тоже люди, у каждого свой характер и свои привычки.

– Давайте вместе решать, что будем делать... – предложил подполковник.

– Разве в армии решает не командир? – спросил Хамидрашид и поочередно посмотрел на Джабраилова и на Самурая.

– А кто здесь командует над всеми? – спросил в ответ подполковник. – Над всеми нами в конкретной ситуации, я знаю, командует разведуправление РОШа. Но здесь, на месте, кто командует? Я не вижу такого человека... Я командую только своей отдельной мобильной офицерской группой. У меня в подчинении только девять офицеров, из которых один старший лейтенант, два капитана, а остальные майоры. Тем не менее на совещание я пригласил не майоров, а капитана Рудакова, потому что он не мне подчиняется и командует группой солдат своей роты. Не старшие по званию решают, а командиры подразделений... Ты, Хамидрашид, тоже командуешь своим джамаатом, хотя в джамаате только один человек остался... Но ты тоже самостоятельный командир и имеешь такое же право совещательного голоса, как мы с капитаном... И решать нам следует вместе...